Бригадир
Шрифт:
– Здравия желаю, товарищ генерал, – с ухмылкой сказал Влад, пройдя вдоль длинного стола для совещаний и присаживаясь рядом с почему-то одетым в парадный мундир ментом. Таким нарядным и холеным Невский видел Климова впервые. Так же, как впервые посетил его кабинет на Литейном, 4. – Сколько лет, сколько зим. Не поздновато для аудиенции?
– Здравствуй, Рэмбо, – сдержанно поздоровался Игорь Севастьянович, отложив газету, сняв очки и положив их на стол. – Извини за столь навязчивое приглашение в гости. Но это в твоих же интересах. Поверь. Присаживайся. Кури.
– Приглашение? Так это ты облаву на кабак организовал? Людям праздник испортил. – Невский достал из лежащей на столе пачки ментолового «Мальборо» сигарету и прикурил от пижонской настольной зажигалки в виде Эйфелевой башни.
– Я, – признался Климов. – Как только узнал, что твои вооруженные до зубов бойцы окружили «Атлантику», а ты сам пошел на разбор к Кассиусу, сразу же отдал команду пресечь возможный инцидент. А потом распорядился доставить вас с Киселевым сюда и посадить в одну камеру, где имеется скрытый микрофон. Так что весь ваш интересный разговор я слышал, от начала и до конца. Много, кстати, любопытного узнал… Да не оглядывайся ты так. Я похож на идиота? Здесь чисто, так что подслушки можешь не опасаться. Генератор помех – полезная штука. Особенно если учесть что верхние этажи здания занимают «старшие» братья. А у них, как известно, есть каверзная привычка везде совать свой нос и высовывать уши.
– Не слишком много на себя берешь, генерал? – Рэмбо пристально посмотрел на Климова.
– Ты насчет облавы? Я так не думаю, – улыбнувшись покачал головой Игорь Севастьянович. – Я же не для себя – для тебя все это сделал. Да и мясорубка в самом центре Питера мне, откровенно говоря, совсем ни к чему. Все правильно я сделал. Не дал ситуации выйти из-под контроля. Есть у меня в ресторации человечек, который регулярно докладывает об обстановке. Когда я убедился, что опасность стычки миновала, то решил приступить ко второй части плана, а именно – разоружить бойцов и дать вам с Киселевым возможность с глазу на глаз перетереть существующие разногласия. И, может быть, даже о чем-то договориться… По крайней мере, хоть станет ясно, чего ждать в ближайшем будущем… И, как видишь, я оказался абсолютно прав. Вы сами все и уладили. С чем тебя и поздравляю. Хорошую сказку ты Кассиусу втер про наркоту и про то, что гоблины твои, Перец и Рыба, давно не в бригаде. Убедительно получилось, нечего сказать. У меня, правда, несколько другая информация, ну да черт с ней. Я – не мусорщик и падалью не занимаюсь. Делайте с уродами, что хотите, вмешиваться не буду. Чем меньше таких чертей шляется по улицам города – тем нам, ментам, лучше. А вот то, что я узнал насчет отрезанных голов – это весьма любопытно. Случай уж слишком нетипичный, согласись. Хочу с тобой, как со старым другом, посоветоваться – стоит нашему ведомству взять ситуацию под контроль, или лучше оставить все, как есть, позволив этому неизвестному головорезу завершить начатое? Знаешь, как древние говорили: враг моего врага – мой друг. До тех пор, пока он не стал моим личным врагом.
– А ты что, можешь его вычислить? – скептически фыркнул Рэмбо.
– По крайней мере, можно попробовать, – невозмутимо пожал плечами Игорь Севастьянович. – Мне самому уже интересно – что же это за монстр такой у меня под боком объявился? Персонаж уж больно редкий. Хоть сейчас макай в спирт, закатывай в банку и на полку в кунсткамеру. Интурист косяком попрет. К гадалке не ходи.
– Возможно. Только вряд ли ты его вычислишь и тем более поймаешь, – вздохнул Невский. – Но если есть желание попробовать – валяй. Мне тоже любопытно, что это за упырь такой. И за что он Вована и его бригаду невзлюбил. Ты, кстати, по какому поводу сегодня весь такой нарядный, как новогодняя елка? А, генерал?
– Повод есть, Владик, – грустно улыбнулся Климов и заботливо погладил кончиками пальцев сверкающий юбилейными медальками китель. – Сегодня мой последний день на службе! С завтрашнего дня ухожу на пенсию. Точнее – меня уходят. Так что теперь вряд ли смогу быть полезен тебе и твоей бригаде. Отдохну с месяцок, разберусь с делами и перееду в Сочи. Как и собирался. Насовсем.
– Почему такая поспешность? – удивился Рэмбо. – Индеец говорил – ближе к концу года…
– Милиция – как армия. Здесь приказы вышестоящего начальства не обсуждаются, – развел руками Игорь Севастьянович. – В Москве, в министерстве, решили, что пришло время брать контроль над северной столицей, а значит, их выдвиженцу полковнику Кирилленко нужно приступать к своим обязанностям как можно раньше. Завтра сдаю ему дела, и этот кабинет впридачу. Пять лет, без малого, я тут хозяйничал. По нынешним смутным временам – целую вечность. Засиделся. Пора молодым дорогу уступать.
– Молодым? – хмыкнул Рэмбо.
– Ну, все относительно. Виктор Викторович ведь почти на десять лет меня моложе.
– Познакомь нас в неформальной обстановке, – небрежно, как о мелком одолжении, попросил Невский, щурясь от дыма и давя окурок в пепельнице. – Надеюсь, мы с новым замом найдем общий язык. Я слышал, Кирилленко далеко не бессребреник. Смысл и скоротечность жизни понимает правильно. Вы ведь с Индейцем уже на эту тему беседовали?
– Да, припоминаю, – кивнул Климов. Развел руками, словно хотел обнять гигантскую тыкву. – Ну, раз обещал – значит сделаю. В следующую субботу приглашу Витька на дачу, в Юкки. На шашлыки и домашнее молдавское вино. Мне друг из Тирасполя регулярно с проводником присылает. Не думаю, что Кирилленко откажется. Хрен тертый. Поймет, что речь пойдет не о бабах, а о вещах серьезных, которые ему следует знать, находясь на этом месте. Вот там и встретитесь. Представлю тебя как бизнесмена, одного из совладельцев «Союз-Баварии». Об этом я, как видишь, тоже знаю. Устраивает такой вариант?
– Вполне, – согласился Влад и вопросительно посмотрел на генерала: – Что-нибудь еще стоит обсудить, дорогой Игорь Севастьянович? Или я могу быть свободен? А то устал я, честно говоря, от вашего сермяжного ментовского гостеприимства. Да и время позднее. Без малого три часа ночи. Вам, видимо, тоже пора домой. К жене и внукам. Сколько их, кстати? Четверо?
– Пятеро, год уже, – довольно улыбнулся Климов. – Четыре девочки и мальчик. Да, ты прав, Владик, засиделся я сегодня, – Климов мягко ударил ладонями по крышке стола. – Но, с другой стороны, чего не сделаешь ради хорошего человека? Зато вас, драчунов, вроде бы примирил. Хоть на первое время. И то слава богу. Кажется, обо всем поговорили. Разве что…
– Что?
– Ты действительно веришь, что Вовка ни с какого боку к гибели Антона и Кости не причастен? – тихо спросил Игорь Севастьянович. – Сказать ведь можно все что угодно. Когда это выгодно. Пойди докажи.
– Я сейчас ни в чем не уверен, генерал, – спокойно ответил Невский. – Но ты сам пять минут назад сказал – никаких улик против Кассиуса нет. А предположения строить мы все мастера. Так что нет смысла сотрясать воздух. Пусть все идет, как идет. Может, объявятся еще доброжелатели. Других вариантов я не вижу. Только ждать.
– Ну, может быть, ты и прав, – согласился Климов. – Время – лучший лекарь и разводящий. Оно все и всегда расставляет по своим местам. В таком случае… всего хорошего, Владислав Александрович. Не вижу смысла далее задерживать вас в этом гостеприимном доме! Пацанам твоим я еще час назад позвонил, предупредил, так что наверняка ждут у входа. Мобильный телефон получишь на выходе. Насчет плаща, в кабаке оставшегося, тоже не волнуйся. Забрали его твои бойцы, в целости и сохранности. Кажется, все. Рад был тебя видеть живым и здоровым. Особенно после того, что случилось в Коми. Знаешь, Невский… я никогда прежде тебе этого не говорил… по многим причинам… но – бандит бандиту рознь. И если бы все криминальные авторитеты Питера были похожи на тебя, у нас, ментов, не жизнь была бы, а сплошная малина. И простые граждане не дрожали бы, выходя на улицу по вечерам. И совершенно неважно, кто кого персонально взял за жабры, заставив на себя работать – вы нас, как в моем случае, или мы вас, как в случае с Гошей Вампиром, – Климов сделал паузу, давая возможность Владу осмыслить последнюю фразу. Тот чуть заметно дернул щекой, мол, понял. Лидер «зареченских» на крючке. Игорь Севастьянович продолжил:
– Игра в одни ворота здесь невозможна. В принципе. Частично мы вас, бандюков, раком имеем, повязывая на горячем, заставляя стучать и сдавать своих, частично – вы нас, служак нищих, с потрохами покупаете. Главное – порядок должен быть в городе. Баланс! Сейчас его, увы, нет. Сейчас хаос. Одна у меня, старика, надежда – когда-нибудь, лет через пять-семь, году этак в двухтысячном, плюс-минус, ты, Невский, поднимешься, уберешь или закопаешь всех беспредельщиков и станешь в Питере самым авторитетным человеком, после воровского смотрящего. Но с расписными мы тоже как-нибудь договоримся. Лед тронулся. Они сейчас не такие упертые и деревянные ортодоксы, как несколько лет назад. Вкусили сладкой жизни, сменили лагерные привычки и запах камеры на дорогие костюмы и французский одеколон. Некоторые – вон! – даже татуировки лагерные сводят! А бандиты мало по малу умнеют, отходят от рэкета к легальному бизнесу. Это хороший знак… Стычек нам, разумеется, не избежать – мент есть мент, бык есть бык, а вор есть вор. Но вы будете знать свое дело, а мы – свое. И, как в песне поется, любимый город сможет спать спокойно. Вспомнишь мои слова, Владик! Рано или поздно это обязательно произойдет. Жаль только, что мне, старику, этого уже не дождаться. Ну, да видно судьба такая. Я, худо-бедно, но свое дело завершил. Дай бог каждому…