Бриллиант для Слепого
Шрифт:
Тихий отломал узкую корочку свежего батона и принялся соскребать ею с бутерброда масло. В баре к чудачествам Тихона привыкли.
— Тихон, — вздохнул ювелир, — ты показал мне такую вещь, что я до сих пор не могу уснуть ночами.
— Извини, я думал, это искусная подделка.
— Не знаю, сколько ты потратил на то, чтобы заполучить эту вещь в свои руки, но сбыть ее тебе не удастся. — Тихон спокойно слушал ювелира. — Хватают всех подряд, — шептал Хайтин, — ювелиров, блатных. Менты словно с цепи сорвались.
— Знаю, — спокойно отвечал Тихон.
— Такого беспредела давно не было. Ты никому камень не продашь.
— Даже тебе? — усмехнулся карманник-щипач.
— Даже мне. Я не сумасшедший.
— И ты пришел мне дать дельный совет?
— Единственный реальный путь — распилить камешек, иного нет.
— Ты возьмешься за это? — ни один мускул на лице старого карманника не дрогнул.
— Нет, рука не поднимется. Я же говорил — это как мать родную зарезать.
— Тогда, как звучит твой совет? — глядя в глаза ювелиру, спросил Тихон и вновь принялся жевать корочку хлеба.
— Нет у меня совета, — отвечал Соломон Ильич таким тоном, будто бы речь шла о спасении человеческой жизни.
— Безвыходных ситуаций не бывает, — напомнил Фагот. Ювелир нервно оглянулся и тяжело вздохнул:
— Мне все мерещится, что за нами следят.
— Конечно, следят.
По спине Хайтина побежали мурашки. — Только не всегда, — уточнил Тихон, — и уж тем более не в этом месте.
— Ты, Тихон, можешь считать меня старым кретином, выжившим из ума стариком, но единственный совет, который я могу тебе дать — расстанься с камнем.
— Каким образом?
— Лучше всего вернуть его на место.
— Пойти на почту и отправить его ценной бандеролью? — усмехнулся вор.
— Только тогда они успокоятся и всех оставят в покое.
— И это говоришь мне ты, через чьи руки прошли килограммы бриллиантов? Вот так запросто расстаться с тем, что стоит миллионы зеленых?
— Но ведь это все равно, что... украсть луну с неба, — сказал ювелир, — украсть можно, но продать нельзя.
— Я не собираюсь делать государству такие подарки.
— Я знал, ты не согласишься.
— Ты только ешь, а почему не пьешь?
— Здоровье берегу, — ответил ювелир, но все-таки пригубил рюмку с водкой.
Тихон одним махом опрокинул спиртное в широко раскрытый рот и с удовольствием проглотил его.
— Постарел ты, Хайтин, и не только телом, но и душой. Если есть вещь, которая стоит денег, то всегда найдется способ ее продать.
— Сгоришь, Тихон.
— Я пока еще не знаю, как, но я толкну камень. Фагот просиял лицом.
— Кажется, я знаю выход, — сказал он. Тихон удивленно посмотрел на парня. К Фаготу он относился снисходительно.
— Ты знаешь выход? — улыбнулся вор.
— Еще в Писании сказано: «Слепец слепца водит, и оба падают в яму», — сказал ювелир.
— Я уже вспоминал Писание, эту же фразу.
— Выигрывает тот, кто опережает противника хотя бы на один шаг. Ты же сам меня этому учил? — вставил Никита.
Тихон, склонив голову на бок, посмотрел на Фагота. Вор наперед знал, что паренек ничего толкового предложить не сможет. «Ну, пусть себе немного пофантазирует».
— Пока ты, Тихон, идешь на шаг впереди. Но если будешь ждать, тебя догонят.
— Твой друг ювелир прав, от камня необходимо избавиться так же быстро, как ты избавляешься от документов, вытащенных вместе с портмоне. Камень нужно превратить в деньги.
— Это мы и без вас, молодой человек, знаем, — не выдержал ювелир.
— Погодите, — не очень-то любезно оборвал его Никита. — Представьте себя на месте ментов.
— Мне это западло. У них сейчас крыша едет, начальство требует вернуть камень в кратчайшие сроки.
— Найти его невозможно, ни просеешь же всю Москву через сито!
— Они пытаются просеять, — вставил Тихон.
— Думаю, уже завтра они сменят тактику. Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. На их месте я организовал бы подставу. Покупателя на камень нет, значит, нужно его придумать. Осторожно пустят слух, что какой-нибудь сумасшедший миллионер желает купить бриллиант. Поселят его в крутой гостинице, выдадут под расписку из банка миллион баксов наличными, и будут ждать, когда продавец выйдет на него сам.
— Наверное, так оно и будет, — согласился вор. Чувствовалось, что он нервничает, хотя лицо его было спокойным, взгляд не бегал.
— Надо заранее придумать ход и развести ментов на деньги, — Фагот подался вперед. — Тихон, надо что-то придумать!
— Хочешь сказать, если мы придумаем ход, вновь окажемся на шаг впереди?
— Именно!
— Я в такие игры не играю, — забеспокоился Соломон Ильич. — Я ничего не слышал, вас не видел. Я в азартные игры с государством не играю.
Тихон сделался задумчивым. Он понимал, что Фагот правильно спрогнозировал поведение ментов, и, скорее всего, завтра пойдут слухи, что покупатель на бриллиант есть.
— Если надумаешь пилить камень, — неуверенным голосом сказал ювелир, — ко мне не обращайся.
— Даже если одна из половинок останется тебе? Глаза старого Хайтина зажглись:
— Ты это серьезно?
— Как крайний случай.
— Пожалей мое сердце, — попросил Соломон Ильич, поднимаясь из-за стола. — В таком случае я согласен. Тихон не стал его провожать. За столом воцарилось тягостное молчание.
— Странно, — проговорил Фагот, — я уже ни о чем не могу думать, кроме камня.
— Это магия больших денег. Я тоже сижу и задаю себе вопрос за вопросом: зачем мне камень? От него одни неприятности, того и гляди, загремишь на зону.