Бриллиант
Шрифт:
Едва начались продажи, служащие ювелирного отдела, ювелирные леди, как их обычно называют, стали разбирать выставку, возвращая вещи в передвижные сейфы, иначе говоря, стальные коробки с выложенными бархатом ящиками внутри. Каждый охраняли два вооруженных охранника. Я всегда стараюсь помогать ювелирным леди независимо от того, есть у меня свой интерес на аукционе или нет. Мы работали, смеясь и болтая, то и дело поглядывая одним глазом на укрепленный над дверью монитор, где трудился Бертрам.
То и дело одна из леди восклицала:
— Слышали?
И мы все замирали и ждали последнего удара молотка.
Пора делать подмену.
Вот он, тот самый момент моего триумфа! Вот когда и каким образом я делаю большие баксы!
Я сунула левую руку в карман, правую — в футляр с колье и радостно воскликнула:
— Слушайте! Что там говорит Бертрам?
При этом все, включая меня, остановились, навострили уши и уставились на экран, всего на какую-то долю секунды. Как раз достаточно, чтобы я успела вынуть из кармана фальшивку и спрятать оригинал за вырез блузки.
— Просто чудо какое-то, — вздохнула ювелирная леди, стоявшая около меня. — Представляете, один только браслет принес миллион фунтов.
— Бертрам так талантлив! — поддакнула другая.
— Он самый лучший, — согласилась я.
И не только он. Я тоже.
Рано утром зазвонил телефон.
— Мисс Кесуик? Это Томас Кертис.
— Томас Кертис?
— Да, старший инспектор Кертис из Скотленд-Ярда.
— О! — рассмеялась я. — Оказывается, я не знала вашего имени. Как дела? Вы, наверное, хотите сообщить результаты вскрытия мисс Ромеро.
— Нет, это, собственно говоря, неофициальный звонок.
— Вот как?
Я села прямее.
— Вы были на выставке Зингера в галерее Тейт?
— Раз десять, но никак не могу насмотреться.
— Я тоже. Завтра днем я свободен и надеялся, что вы согласитесь пройтись со мной по галерее: хотелось бы услышать ваше мнение о некоторых картинах. Таким образом мы впитаем в себя немного культуры и не будем потом терзаться угрызениями совести из-за сытного ленча.
Какой чудесный сюрприз! Редко приходится слышать такие изысканные приглашения! Тейт в субботу днем и ленч? Мне стало не по себе из-за того, что приходилось отказываться.
— Не смогу. Утром я должна ехать в Хенли на совещание и не знаю, когда вернусь. Пожалуйста, обещайте, что пригласите меня еще раз.
— Обязательно. Если мой выходной опять выпадет на субботу.
— Положительно уверены, что не хотите, ехать сегодня к Уинтропам? — допытывался Оуэн.
Вопрос о «роковом влечении» больше не поднимался. Но я солгала бы, сказав, что на меня не подействовало его признание. Наши отношения разительно отличались от тех, что у меня бывали раньше. Чем дольше мы работали вместе, чем больше узнавали друг друга, тем интереснее и веселее мне становилось. Тут играло роль все: смех, учтивое сопротивление, взаимное притяжение и сексуальная чувственная атмосфера безрассудства. Он напоминал терьера, который никогда не сдается. И не торопится, пытаясь во что бы то ни стало заглянуть за ледяные барьеры Снежной королевы. А я все ему позволяю. Помоги мне, Боже, я искренне развлекаюсь. Нет, этому просто необходимо положить конец.
— Повторяю в последний раз: не могу. Оставьте это, Оуэн, мои планы с той среды не изменились.
Для умных: сегодня была именно та ночь, когда Шейлы Фуллертон, заядлой охотницы, помешанной на убийствах животных, наверняка не будет дома.
— Измените их.
— Не могу и не буду.
— У вас есть любовник?
— Пытаетесь сказать, что это имеет к вам какое-то отношение?
— Нет. Но хотелось бы знать.
— Имеется в виду, есть ли у меня личная жизнь? Мы уже говорили на эту тему. И ответ «да».
— О'кей, о'кей. Увидимся завтра в девять.
— Жду не дождусь.
Я вернулась домой и немедленно разобрала ожерелье миссис Бейкер, расплавив платиновую оправу. Поверить невозможно, что я завладела одиннадцатью большими кашмирскими сапфирами. Такое просто неслыханно!
Я сгребла их в пригоршню и потрясла, наслаждаясь веселым перестуком и глубоким синим блеском океанской воды. Они были так прекрасны, что хотелось съесть, вобрать в себя, стать частью их, сделать их частью себя.
Я неохотно завернула каждый в мешочек из блестящей бумаги, разложила по огранке и каратности и заперла в сейфе.
Но времени рассиживаться и поздравлять себя не было. Две недели подряд я изучала дом сорок шесть по Кэрридж-сквер с разных ракурсов, в разное время, при различном освещении, и к тому времени, как стемнело, я была полностью готова.
Глава 25
Несмотря на холод и тьму, улицы все еще казались оживленными даже к тому времени, когда я вышла из метро на остановку раньше, чем требовалось, на случай, если кто-то заметит меня. Пусть думают, что я уборщица, возвращающаяся домой после долгого дня. Я легко влилась в поток пешеходов, неотличимая от общей массы, в своем желто-коричневом габардиновом плаще «Берберри» [11] , больших очках в коричневой оправе, каштановом парике и бежево-коричневой непромокаемой кепочке.
11
Фирменное название дорогого габардина, выпускаемого компанией «Берберри».
Я тащила за собой грохочущую сумку-тележку. Инструменты были спрятаны за высоким букетом зеленого лука, парой кочанов красной капусты и пачкой бумажных полотенец. Я три раза пересаживалась с метро на автобус, превратив десятиминутную поездку в двухчасовое путешествие. И дважды меняла головные уборы.
Примерно в восемь пятнадцать я исчезла во тьме конюшен за городским домом миссис Фуллертон и устроилась под крышей сарайчика для хранения метел, где сбросила плащ и переобулась из туфель на низком каблуке в тапочки на резиновой подошве.