Бриллиант
Шрифт:
— Почему вы так и не вышли замуж?
— А почему вы так часто женитесь?
— Я серьезно, — рассмеялся он.
— По вполне обычным причинам. Не встретился настоящий мужчина. Кроме того, я слишком стара и не хочу менять привычки. Мне моя жизнь нравится.
— Вы никогда не были влюблены?
— Простите?
«Будь я собакой, наверняка бы вся шерсть на холке вздыбилась».
— Извините. Не хотел лезть вам в душу, но думаю, что вы очень привлекательны. Так… самодостаточны. Так элегантны. Понять не могу, почему вы не живете где-нибудь в роскошном поместье и не стали президентом
Я нахмурилась.
— Прошу вас…
— Вы знаете, о чем я.
— Знаю. Но каким бы странным это вам ни казалось, вполне возможно быть счастливой в одиночестве. Вам следовало бы тоже попробовать.
— Наверное. Может, покажете, как это делается, — рассмеялся Оуэн.
— Вы совершенно не желаете меня понять.
— О'кей. Переменим тему. Вечер пятницы. Прием Уинтропов. Поедете со мной?
— В качестве вашей дамы?
— Да что это с вами, Кик? В качестве моей спутницы. Сестры. Адъютанта. Какая, к черту, разница?
— Никакой. Спасибо за приглашение, но у меня дела. Почему бы вам не взять Бертрама?
— Они с женой едут на благотворительный вечер в музее.
— Тогда Селин.
— Очень смешно! Мне нужны ум и достоинство. Зрелость и утонченность.
— Вы правы. Значит, поедете один.
— Но мне необходимы вы.
— Оуэн, вы не в себе! Перепили?
— Нет.
Он покачал головой и улыбнулся. Мне показалось, что у него на редкость застенчивый вид.
— Должен признаться, Кик, со мной такого раньше не бывало, но в вашем присутствии я теряюсь. Похоже, я безнадежно увлекся вами.
Громкое жужжание эхом отдалось в голове, нечто подобное тому звуку, который, наверное, слышат умирающие. Я положила ладонь ему на руку и взглянула в глаза.
— Позвольте дать вам один совет. Забудьте. Возвращайтесь к вашим крошкам. Ничего хорошего все равно не выйдет. Я только разобью вам сердце.
Глава 24
Наступила пятница. Мой великий день. На сегодня назначен аукцион драгоценностей миссис Льюис Бейкер из Галвестона, штат Техас. (Той самой женщины, которая накачала наркотиками скакового жеребца, чем свела его в могилу.) А вечером состоится празднование девяностолетия мистера Уинтропа. Я была готова к обоим событиям.
В начале недели я переслала срочной почтой поддельное колье из кашмирских сапфиров с бриллиантами на адрес нашего офиса. Это означало, что бандероль подвергнется обычной процедуре рентгеновской проверки и тесту на взрывчатку и наркотики (для этого у нас держат специально обученных собак), но я ни за что не попыталась бы пронести колье через охрану. Бандероль оставалась в нижнем ящике моего стола до утра пятницы, после чего я распечатала ее и спрятала колье в карман. Мне было чем гордиться: моя работа была практически неотличима от оригинала, и, если не доверить оценку эксперту, никто не узнает разницы. Синтетические камни горели лихорадочным пламенем своих настоящих кашмирских собратьев.
Двери открылись только в десять, хотя покупатели, жаждущие поскорее попасть в здание, стали собираться на улице уже к восьми тридцати. Аукцион считался весьма престижным: единственное достижение сэра Бенджамина за последний год правления.
Утро выдалось на редкость холодным.
Бертрам выглянул в окно сбоку от входной двери и повернулся к своей команде.
— Это даже лучше, чем я ожидал. Готовы?
Дружные кивки.
— Хорошо.
Он распахнул двери и громко, чтобы слышала вся очередь, объявил:
— Роджер, мы должны впустить этих бедняг, иначе они замерзнут прямо на пороге.
— Да, сэр, — бодро ответил шеф охраны.
— Олкотт, не попросите там, на кухне, чтобы подали чай и печенье?
— Считайте, что все уже сделано, сэр.
Олкотт поковылял на главную кухню, где успел заранее отдать соответствующие приказания. Уже через несколько минут, едва посетители успели разместиться в вестибюле, перед ними как по волшебству материализовались столики, нагруженные гигантскими, украшенными эмблемой «Баллантайн и К°» серебряными емкостями с чаем, кофе и горячим какао. Рядом с ними возникли большие серебряные подносы со сладкими булочками, пышками и печеньем. К восьми сорока пяти здесь яблоку негде было упасть: шикарно одетые женщины, мужчины в строгих костюмах, жены-«трофеи» — бывшие «мисс», королевы красоты и модели со своими богатыми стареющими мужьями — и бесчисленные перекупщики и посредники, в большинстве своем ортодоксальные евреи, в черных костюмах и кипах, из-под которых свисали пейсы. Шум возрастал с каждой минутой. Общая картина напоминала праздничное собрание благотворительного общества «Ледиз эйд сосайети».
В девять Бертрам поднялся на несколько ступенек главной лестницы и хлопнул в ладоши.
— Леди и джентльмены, прошу вашего внимания.
Толпа мгновенно стихла.
— Я Бертрам Тейлор, президент и главный аукционист.
Он переждал одобрительный шепоток.
— Спасибо. Спасибо.
Ему даже удалось вызвать немного краски на бледных щеках. Ничего не скажешь, великолепный шоумен!
— Добро пожаловать в «Баллантайн и К°». Надеюсь, вы уже успели оттаять: мы хотим иметь согретых, счастливых клиентов, а не вопящую, замерзающую толпу.
Смех и аплодисменты.
— Как вы уже знаете, выставочные залы откроются только через час, но посетителей оказалось гораздо больше, чем мы ожидали, поэтому я отдал приказ ювелирному отделу как можно быстрее подготовиться, чтобы у вас осталось несколько лишних минут для осмотра украшений, многие из которых, поверьте, весьма примечательны. Если вы еще не имели возможности лично посмотреть коллекцию, то будете приятно удивлены. Мы рады видеть вас здесь, и сегодня ожидается грандиозная распродажа. Желаю хорошо провести время.
Ровно в одиннадцать раздался первый удар молотка Бертрама, возвещающий о начале аукциона. Все телефонистки уже были на местах: у каждой по одному покупателю на линии. В отдельных кабинах, чем-то напоминавших театральные ложи, толпились саудовские арабы и султаны.
Всего было шестьдесят лотов: часа на полтора работы. Мое колье из сапфиров с бриллиантами было последним лотом — венец всего аукциона, если позволите так выразиться. Фотографии каждой вещи проплывали на больших экранах по всем стенам аукционного зала.