Бриллиант
Шрифт:
— Ничего страшного, мистер Моррисон! А моя дочь, оказывается, любит недобро шутить с вами, но будьте уверены, позднее я напомню ей о хороших манерах.
— О нет! Пожалуйста. Мы всегда так играли, когда она была маленькой. Мне не хотелось бы думать, что той забавной маленькой девочки больше нет. Ведь мы знаем, что скоро она вырастет и выйдет замуж. Время летит так быстро…
Старик посмотрел на меня и подмигнул, и я подумала, не притворялся ли он, что спал все это время. Когда появилась кухарка с подносом, мистер Моррисон окончательно пришел в себя, и вечер возобновился.
— Я предложил бы вам порассказывать истории
— Мистер Моррисон, прекратите грубить и болтать глупости! Я уже много раз говорила вам, что это неприлично, — заворчала кухарка, в свою очередь извинившись перед мамой.
— О, вы знаете, что я не обижаюсь. Когда ваш муж церемонился в этом доме? — заверила мама, всегда непривычно добрая и покладистая, когда дело касалось мистера Моррисона.
— Но, — продолжал он, — я уверен, что миссис Уиллоуби захотела бы послушать историю о молодом солдате, который недавно, неся вечернюю службу, увидел одного гвардейца, прохаживающегося туда-сюда по Лонгвоку и абсолютно игнорировавшего приветствия своих друзей, каждый раз проходя мимо и ничего не отвечая. И что же вы думаете? Когда один сильно обиженный солдат рассказал об этом своему другу, он узнал… — сделав большую драматическую паузу и посмотрев на каждого из нас по очереди, он закончил: —…Что тот самый гвардеец мертв, он вышиб себе мозги прошлой ночью!
— О мистер Моррисон, это слишком ужасная история, чтобы рассказывать ее в такой день. Вы кладезь всяких небылиц! — оборвала его жена.
— Хорошо, думай, что хочешь, но есть и другая история, в последнее время в городе только о ней и говорят. Будто дух Херне снова появился — и это было послание королеве, сбежавшей в Осборн, — многозначительно произнес старик.
— Могу заверить вас, — вмешался Чарльз, — что королева планировала отправиться в Осборн еще много недель назад. Это не имеет никакого отношения к этой праздной сплетне.
— Кто этот Херне? — спросила я, притворяясь невежественной и избегая маминого взгляда, желая узнать побольше об этом случае.
— Он дух. Наполовину человек, а наполовину олень, — мистер Моррисон радостно продолжал свой рассказ.
— Легенда гласит, что много веков назад он служил главным охотником при королевском дворе. Однажды во время травли он, спасая короля от разъяренного оленя, был смертельно ранен. И, по слухам, его жизнь спас таинственный незнакомец в темном, который появился из леса, словно из ниоткуда, будто бы прямо из большого расколотого дуба. Он отрезал голову мертвого оленя и поместил ее вместе с окровавленными рогами и кожей на голову Херне. И затем снова исчез, оставив чудесно воскресшего охотника, как будто ничего и не произошло. Но эта новая подаренная жизнь оказалась проклятием, поскольку после этого Херне больше не доверяли. Его обвинили в связи с черной магией, полагая, что ему покровительствуют темные силы. И в конце концов он повесился на том самом расколотом дубе в темном лесу. И с того дня, говорят, он часто посещает Виндзор, в трудный момент являясь монарху, словно предупреждая, — хотя некоторые полагают, что угрожая… и всегда в облике охотника с украшающими его голову оленьими рогами. И могу сказать вам, что за свою жизнь я часто слышал о его появлении здесь. Но последний раз, говорят, он появился в день годовщины смерти бедного принца Альберта.
— Был ли он замечен в замке после этого? — спросила я, с ужасом думая о том, что тоже видела это призрачное мифическое существо.
— Нет, молва гласит, что он пробежал по зубчатым стенам воя и крича, а пули проходили сквозь него. Но, конечно, глупо надеяться, что можно убить при помощи пороха того, кто уже мертв. В конце концов он просто растаял в воздухе.
Последовала новая долгая пауза, и на сей раз мама взяла инициативу в свои руки, переводя разговор в другое русло:
— Хорошо, возможно, теперь пришло время забыть о подобных страшных историях и в этот рождественский день подумать о более приятных вещах. Посмотрите, я принесла для всех вас подарки… — И она протянула рассказчику бутылку портвейна, чему он явно обрадовался, хотя не удержался и спросил:
— Тогда больше никаких духов, миссис Уиллоуби?
Кухарка получила три прекрасных вышитых носовых платка, Нэнси — лакированную расческу с выгравированными ее инициалами, Чарльз — пару кожаных перчаток, а я — черную украшенную бисером сумку с длинными шелковыми кисточками в виде бахромы, вышитую переплетенными серебристыми нитями.
— Мама, какая прелесть! — поблагодарила я, искренне обрадовавшись. — Теперь я должна принести свой подарок.
Поднявшись наверх, я, не дыша, вошла в свою комнату и взяла со стола сверток, который был тщательно завязан длинной красной лентой.
Я спускалась намного медленнее, волнуясь, какой может быть мамина реакция на мой подарок, и, пересекая прихожую, услышала слова Чарльза:
— …Это действительно прекрасная вещь, миссис Уиллоуби. Я представляю, сколько она стоит.
— О, ее ценность неизвестна, — ответила она, и, когда я вошла в комнату, мама кончиками пальцев нежно гладила руку Парвати. — Для зрителя, в первую очередь, важна красота. Но одно я могу сказать точно: для меня она определенно дорога.
— Я нисколько не сомневался в этом, — ответил он, и выражение его лица, как мне показалось, стало напряженным. Я почувствовала, и уже не впервые, что между хозяйкой и гостем существует некая натянутость.
— Иди сюда, — позвала кухарка, видя, как я стою поодаль, и таким образом прервав мои мысли и разрушив быстро сгущавшуюся атмосферу. — Покажи, что ты принесла для своей мамы.
Я протянула маме свиток. Мама мягко потянула завязки, наблюдая, как они падают на пол длинным каскадом. Она глубоко вздохнула, прежде чем взглянуть на то, что теперь было перед ней, и воскликнула:
— Алиса! Это прекрасно!
— Правда? Я не была уверена, что тебе понравится…
— Конечно же, разве могло быть иначе! — ее лицо снова озарилось улыбкой, и, когда и все остальные тоже взглянули на ее портрет, вокруг послышались возгласы всеобщего восхищения.
Я изобразила маму в профиль, ее волосы были заколоты, а вокруг шеи красовалась прекрасная серебряная цепочка, на которой висел большой яркий бриллиант.
— Это что-то невероятное, — пробормотала она, сжав бумагу в своей руке.
— Как ты уловила сходство, — присоединилась кухарка, — надо же, Алиса, я и не представляла, что ты такая талантливая художница.
Должна признаться, что я вела себя недостаточно скромно в тот день, преисполнившись гордости и будучи, очень довольной тем, что маме так понравился подарок.