Бриллиантовая королева
Шрифт:
– Здесь ты остановилась? – Вслед за мной, ровно постукивая деревяшкой, вошел Люберий.
– Здесь.
Он огляделся и оценил:
– Чудесно! Бесподобно! Восхитительно!
Сунув в угол посох, старик уселся на кровать и с наслаждением откинулся на взбитую подушку.
– Как говорят на Земле: кайф!
– О-о, а я вижу, вы ценитель русского сленга? – не удержалась я от ехидства.
– Я ценитель всего! – Люберий сладко зевнул и поинтересовался: – Ты ложишься спать?
Я качнула головой:
– Не-а. Боюсь, не усну. Да и хочется послушать полуночную Славу.
– А-а, ну слушай! – Люберий повозился, устраиваясь удобнее. – А я посплю.
– Но а как же Слава? Вы же хотели ее услышать.
– Да ты не переживай. – Старик разлепил один глаз, сонно улыбнулся и снова закрыл. – Я ее еще так наслушаюсь… Да я проснусь… Я обязательно проснусь. А ты слушай… Ну и загадай чего… Вдруг сбудется? Иногда очень даже… – Дальше бормотание стало неразборчивым и плавно перешло в басовитое похрапывание.
Везет!
Я улыбнулась, разглядывая спящего, подошла и, сняв с другой кровати одеяло, укрыла его.
Должен же сегодня хоть кто-то быть счастливым.
Взяв единственный в комнате табурет, я поставила его у окна и села.
В открытые ставни дышал цветочной свежестью ночной сад.
Вот интересно, о чем сейчас думает Алекс?
Два дня потрачены впустую. Ни спасла, ни помогла. Интересно, о чем говорил Люберий? Как убедить архангелов второй раз отпустить приговоренного к смерти? Добровольно?
Так! Если рассуждать логически: это – Лазурь. Здесь основа всему – вера. Что-то он там еще говорил о надежде. Нельзя терять и все такое…
Вдруг я очнулась от своих мыслей, вслушиваясь в наступившую тишину. Замолчали ночные птицы, кузнечики. Даже похрапывание моего гостя растворилось в этой тишине.
Я будто оглохла.
И тут зазвучала мелодия. Словно в саду кто-то стал наигрывать простенькую мелодию на камышовой дудочке, а в голове сами собой стали рождаться слова. И я, не в силах удержаться, запела:
Голос белой птицей исчезал в ночи.Боль рекой струится: «Излечи!»Растворенный светом синий взглядОтразился в небе и назад.А дитя не плачет – просто спит,И над ним удачей жизнь блестит.Старец мимо ехал на хромой метле,Молвил на потеху: «Быть беде!»Только кто узнает в этот часТо, что Бог гуляет среди нас.Звезды в поднебесье водят чехарду,Я по мелколесью к ним бегу.Звезды выше, выше, и исчез их свет.Господи Всевышний, дай совет!Дай испить водицы неземнойИли дай стать птицей луговой.А не дашь совета – быть беде!Господи, да где ты?– На хромой метле!
– Томочка! Тома! Да сколько можно спать? Уже восход скоро! Казнь! Тебе это о чем-нибудь говорит?
Глаза распахнулись. Рядом со мной метался Васиэль.
– Вась, это ты?
– Нет, дух твоей покойной бабушки! Чтоб ее!
Я села на постели, потерла глаза… и вспомнила вчерашний вечер!
Черт! Старик! Люберий, или как там его.
Соседняя кровать оказалась идеально заправленной и даже не вызывала сомнений, что вчера на ней никто не спал.
А может, мне этот Люберий померещился? Приснился?
– Вась, – я посмотрела на ангела, – а ты когда вернулся?
Он перестал мерить комнату шагами и плюхнулся рядом.
– Вчера.
– Когда вчера?
– Сразу после полуночной Славы. Ты уже спала.
– Спала? А старик?
– Какой старик? – Васиэль поднял на меня мрачный взгляд.
– Да так. Встретился вчера вечером один бродяга. Предложил поговорить, съел мой ужин и напросился переночевать. Я его на той койке уложила.
– Старик? – Васиэль задумчиво пожевал губами. – А как он выглядел?
– Как… как старик. – Я насторожилась. – А что?
Васиэль поднялся:
– Ничего. Пойдем. Как раз успеем к утренней Славе.
– Вась! А что тебе сказали Сапфиры? – вспомнила я, когда мы уже вышли из дома и шагали к ослепительно-белому Храму.
Не сбавляя шага, Васиэль отмахнулся от меня, как от назойливой мухи:
– Одно слово – демоны! Вначале решили последовать совету одного жутко умного мастера Стратегии и обменять меня… меня!.. на своего князя. И лишь после того, как я объяснил, что, в отличие от князя Сапфир, не представляю для архангелов Правления никакой ценности, меня оставили в покое. Но с условием!
– С каким? – Мы мчались с такой скоростью, что я, для того чтобы не отстать, вцепилась ангелу в руку.
– С таким! – Погруженный в свои мысли, он этого, кажется, даже не заметил, огрызнулся и замолчал, продолжая шагать вперед.
Ну и ладно! Не хочет говорить – не надо! Почему-то паника, не отпускавшая душу все эти дни, исчезла, а на ее место пришло безразличие. С каким-то отрешенным любопытством я следила за всем словно со стороны.
Вскоре мы подошли к Храму. Сейчас небольшая площадь была окружена множеством высоких светловолосых мужчин. Судя по всему – ангелами или архангелами. Простые небожители выбирают себе более скромную внешность.
В центре стояло высокое сооружение из бревен и большая, доверху наполненная водой бочка.
Никого из главных действующих лиц пока еще не было.
Затесавшись в толпу зрителей, Васиэль шустро тащил меня за собой, нагло расталкивая негромко переговаривающихся блондинов. Затем, видимо заметив кого-то знакомого, подошел к нему:
– Ну что? Когда начнется?
– Скоро, – ответил крылатый, кинув на него короткий взгляд. – Наверное, после Славы. И Высший архангел Правления еще не появился. Ждем.