Бриллиантовая королева
Шрифт:
– Никто, верно, и подумать не мог, что князь Рубин настолько не захочет развоплощаться, что даже выберет мучительный переход в мир смертных. Иначе они бы не оставили меня ждать серединного часа в такой непростительной близости от Арки Мечей. – Рубин неторопливо пересек залу и остановился у изогнутой конструкции, верх которой украшали серебристые лезвия. Разглядывая этот ужас, он, помедлив, обернулся ко мне. – Что бы ты ни выбрала, девочка, сделай так, чтобы твой выбор всколыхнул это красное болото!
Его лицо
Я отвернулась.
– Васиэль, а если я захочу вернуться домой, мне тоже нужно будет через это пройти?
Руки ангела утешающе легли мне на плечи.
– Да. Но только если ты утратишь свое земное тело и пройдешь обряд коронации.
Я посмотрела на него и решилась:
– Может, то, что я сейчас скажу, глупо, но я боюсь. Боюсь смерти, боюсь Алекса, его власти надо мной, но больше всего я боюсь исчезнуть навсегда. И боюсь что это «навсегда» произойдет уже этой ночью… Верни меня на Землю?
Глаза Васиэля широко раскрылись.
– Ты хочешь сказать, что согласна уйти? И согласна прожить земной век? Снова испытать собственную смерть и если вернуться сюда, то обычной суккрой?
– Вась, – я поняла, что еще чуть-чуть, и у меня начнется истерика и первым от нее пострадает этот самодовольный ангел, – не утомляй меня вопросами. Я не знаю, чего хочу, поэтому выберу то, что меня пугает меньше всего.
– А Алекс?
Я поморщилась, рассматривая пол.
– Найдет счастье в объятиях рогатой красавицы. – Я подняла глаза на изумленного Васиэля. – Так что? Ты мне поможешь или нет?
– Конечно, Томочка! Хотя мне жаль, что все так, но… Конечно, я помогу! – Ангел, не скрывая восторга, чуть не кинулся мне на шею.
Ну конечно… жаль ему! Не это ли было его конечной целью, которую он ждал всю вечность?!
– Тогда сделай это прямо сейчас! Мне кажется, я больше ни мгновения не смогу находиться в этом мире. И… – Я покосилась на Арку Мечей и, стараясь не замечать его радостно горящих глаз, попросила: – Пожалуйста, сделай так, чтобы воспоминания о моих приключениях не тревожили меня в психбольнице.
– Доверься мне! Этот кошмар ты не увидишь даже во сне! – И, вспыхнув нестерпимым светом, он встал у меня за спиной.
В коридоре послышались встревоженные голоса.
Обняв, он прижал меня к себе, и я поняла, что взлетаю. И тут в проем двери посыпались темные фигуры. Кажется, я успела увидеть Вереция, прежде чем меня забрал из этого мира клубящийся переход, открытый ангелом.
ЭПИЛОГ
– Девочка моя! Солнышко, ласточка! Отец, налей мне корвалолу! Да лей уже, что, краев не видишь?
– Ты уже уничтожила годовой запас корвалола в этой больнице! Ты уверена, что врач позвонил тебе и сказал, что наметились какие-то сдвиги?
– А ты думаешь, мне это приснилось?
– Ну, после таких доз корвалола еще и не такое приснится!
Я проснулась и, не открывая глаз, слушала перебранку родителей. Немного болела голова.
Ну конечно! Хорошо, что она НЕМНОГО болела, после этакого количества спиртного, выпитого на дне рождения Элки!
Ох черт! Уже, наверное, грымза сообщила им о моем вчерашнем фортеле с увольнением! Ну конечно! И они пришли с утра пораньше читать мне нотации!
– Доченька, открой глазки! – Какой у маман голос встревоженный! Не к добру! – Дорогая, не притворяйся! Я знаю, что ты меня слышишь!
Вот блин! Если мамочка чего-то хочет, она даже мертвого оживит! Да с другой стороны, ну не съедят же? Послушаю нотации…
Я невольно скривилась (нотации с похмелья – что может быть ужаснее?), что тут же было замечено мамой.
– Томочка! Доченька! – На моих щеках и лбу запрыгали ее губы и кудри.
От неожиданности я распахнула глаза и тут же зажмурилась, ослепленная яркими солнечными лучами. Мозг успел отметить, что лились они не с моего балкона…
Гм, странно, где это я? Ну надо ж было так напиться! А может, у Эллы осталась? А откуда тогда здесь мои родители? Хотя с них станется приехать куда угодно! Вообще-то нет, не похоже! Откуда в ее хрущевке такие огромные окна?
– Боже, как ты нас напугала! – Мать обняла меня так, что глаза раскрылись сами.
– Надежда, отстань от нее! Она, наверное, и в себя-то так долго не приходила, потому что знала, какую корвалольную истерику ей предстоит вытерпеть! – проворчал где-то рядом голос отца. Как всегда в своем духе! – Прекращай, говорю! Задушишь дочь!
Она и вправду, словно испугавшись, тут же отпустила меня и уселась рядом, тревожно всхлипывая.
Я изумленно моргала, переводя взгляд с отца на мать и обратно.
– Мам, а что случилось? – Говорить мешали какие-то трубки.
Рука невольно потянулась, чтобы их убрать.
– Не трогай! – тут же вскинулась мать и, заметив мой ошалевший взгляд, ласково поправилась: – Не трогай, дорогая! Ничего с тобой не случилось!
– Ага, всего лишь попала в аварию. – Отец покривился. – Этакая легенькая авария – и две недели в коме!
Отец не любил вранье и скрашивать правду жизни не стал даже ради единственной дочери.
Что ж, оно радует! Мать с год ходила бы вокруг да около, а потом наплела бы такую слезливую историю с хеппи-эндом, от которой бы стошнило даже рьяного поклонника мексиканского «мыла».
– Ну что ты говоришь! – Мама все же попыталась «сберечь нервы бедной девочки». – Побереги нервы бедной девочки!
Я не удержалась от улыбки, прислушиваясь к своим ощущениям. Н-да-а, а ведь по моему самочувствию даже и не скажешь, что побывала в аварии! Так, слегка ныл висок.