Бриллиантовая пуля
Шрифт:
На аэродроме, где Трифон подвез Гурова к самому вертолету «М-6», пилот Ерофей, солидный мужчина самого невозмутимого вида, тоже воспринял появление Льва Ивановича как само собой разумеющееся, только спросил, куда они летят, чтобы отметиться у диспетчера, и добавил, что, по правилам, это нужно было сделать еще вчера, но он сумеет договориться. Гуров достал старую самодельную карту и показал место, которое его интересовало, но при этом предупредил:
– Ерофей, вы уж сами придумайте что-нибудь, что находится поблизости или по дороге туда, потому что об этом месте, – постучал он пальцем по карте, – ни звука, ни ползвука издавать нельзя. Понятно?
– Ясно, сделаю, – кивнул пилот и ушел.
Гуров
Тем временем пилот вернулся, и Лев Иванович, положив возле него карту, спросил:
– Бинокль где? – и, получив его в руки, продолжил: – Ставлю задачу. Первое. О том, что мы приближаемся к искомой точке, вы меня предупредите заранее, чтобы я мог приготовиться и еще издалека начать все рассматривать. Второе. Над этим местом следует пролететь максимально низко и медленно, но ни в коем случае не зависать. И сделать это можно и нужно только один раз. Никаких заходов на второй круг. Третье. Уходить оттуда будем не прямо в сторону города, а «козьими тропами».
– Дело нехитрое, – без всяких эмоций заметил пилот и неожиданно спросил: – Обстреливать нас будут?
– Надеюсь, что нет, – совершенно искренне ответил Гуров.
– А то я на всякий случай «калаш» прихватил и несколько запасных рожков к нему. Обращаться умеете?
– Не сказать, чтобы я был такой уж в этом деле специалист, но стрелять смогу, – твердо ответил Лев Иванович и, в свою очередь, поинтересовался: – Что? Боевой опыт есть?
– Афган, Чечня и еще кое-где, – лаконично ответил Ерофей и посоветовал: – Шубу запахните – наверху еще холоднее будет.
Вертолет поднялся в воздух, и Гуров, умудрившийся завернуться в шубу почти в два слоя, чуть не задохнулся от восторга – расстилавшаяся внизу, насколько хватало взгляда, тайга была нереально красива.
– Что, в первый раз видите? – спросил пилот.
– Да. Даже не представлял себе, что такое может на свете существовать. Это же никакими словами описать невозможно, – восхищенно ответил Гуров. – Как же она тогда летом должна выглядеть?
– Да она в любое время года хороша, наша тайга-матушка, кормилица наша, – с нежностью произнес Ерофей. – Мне вот довелось над джунглями полетать – тоже красиво, но не то, чужое это, не наше. Да вы смотрите, любуйтесь, я вам мешать не буду.
И Гуров, которому внове было абсолютно все, буквально прилип к стеклу, не отрывая взгляда от этого великолепия. Через некоторое время его вернул к действительности голос пилота:
– Подлетаем. По вашей стороне вон за той сопкой будет как раз то место, – и, сбавив скорость, он стал опускаться пониже.
Лев Иванович мигом забыл обо всех на свете красотах и, схватив бинокль, принялся смотреть вниз. Увидев наконец то, что ожидал, он обратился со словами:
– Все! Можно возвращаться, но не сразу, а так, плавно.
Ерофей, соглашаясь, кивнул и повел вертолет дальше, незаметно набирая высоту, а потом действительно плавно стал разворачиваться, но полетел не в обратную сторону, а куда-то вбок, объяснив:
– Вас на заимке ждут.
– Связь с шефом есть? – спросил Гуров.
– Как не быть? – спокойно отреагировал пилот.
– Тогда сообщи ему, что я оказался прав на тысячу процентов, он поймет. А еще сообщи координаты того места, где мы были, – пусть готовятся.
Ерофей связался по рации с начальством и повторил ему слова Гурова. Дальше они летели молча, и Льву Ивановичу было уже не до тайги с ее нереальной красотой – он прокручивал в уме все, что успел узнать к настоящему моменту, пытаясь найти в своих логических построениях хоть какой-то изъян, но не находил.
Они сели прямо в тайге на большой, расчищенной от снега поляне, на которой уже были несколько вертолетов. Возле леса стоял основательный, сложенный из цельных бревен, рубленный в лапу двухэтажный дом, из трубы которого валил дым, а вот на трубе стоявшего неподалеку такого же, но гораздо меньшего размера строения, по всей видимости, бани, лежал снег – здесь собрались явно не для отдыха. Гуров с Ерофеем вошли в дом и, раздевшись в сенях, прошли в большую комнату, где сидели и тихонько переговаривались какие-то люди, которых Гуров не знал, а вот с Ерофеем они поздоровались, как с добрым знакомым.
– Вам туда, – сказал один из мужчин, показывая на дверь, но обращался только к Гурову.
Лев Иванович толкнул дверь и оказался в столовой. Он огляделся – Крячко среди собравшихся не было, зато присутствовал незнакомый Льву Ивановичу невысокий худощавый мужчина с коротко подстриженными совершенно седыми волосами, который, единственный из всех, курил, причем никто не выказывал по этому поводу никакого недовольства. На большом обеденном столе была разложена карта, все внимательно ее рассматривали, а незнакомец что-то объяснял, водя по ней карандашом. Лица у всех были серьезные, сосредоточенные, и Гуров по-новому взглянул на этих людей: нет, они не были временщиками, дорвавшимися до власти и стремящимися урвать кусок пожирнее, пока по лапам не дали. Это были хозяева, но не жизни, а просто Хозяева, на землю которых покусился враг, которого надо найти и уничтожить, да так, чтобы впредь другим неповадно было.
– Докладывай, полковник, – потребовал незнакомец, и Гуров, оторвавшись от своих размышлений, мгновенно взбесился:
– Господин, – выделил он, – полковник!
Мужики, глядя на него, только укоризненно покачали головами, а незнакомец невозмутимо сказал:
– Тогда ко мне прошу обращаться: «ваше превосходительство», потому что я генерал-лейтенант Фатеев, хоть и в прошлом.
Гуров мгновенно прикусил язык и залился краской, чего с ним давненько не случалось – это в молодости он постоянно краснел по поводу и без, а потом жизнь его закалила. Но сейчас было от чего смутиться – перед ним стояла своего рода живая легенда для всех честных офицеров. Фатеев в Чечне собственноручно, по законам военного времени, расстрелял перед строем трех офицеров, уличенных в том, что продавали оружие боевикам, причем не что-нибудь, а ПЗРК, из которых потом сбивали наши вертолеты и самолеты. Взяли их с поличным, и вина всех трех была на сто процентов доказана. А перед этим Фатеев сказал: «Какой бы срок вы ни получили, вы, сволочи, останетесь живы, а вот ребятишки, которых вы предали, навек в землю легли. Так что нечего и вам землю топтать!» Отец Гурова, сам бывший военный, генерал в отставке, прокомментировал это совершенно неожиданно: «Я бы поступил так же!»
Фатеева, естественно, арестовали. Газеты взорвались статьями: в одних его поступок оправдывали, в других – порицали. Не сказать, чтобы в армии начались волнения, но слухи ходили очень настораживающие, поэтому осудили его очень быстро, а лишение звания и наград в таких случаях происходит автоматически, но срок он получил небольшой, потому что его действия квалифицировали как убийство в состоянии аффекта. Потом произошли не менее значительные события, и эта история канула в Лету – о Фатееве просто забыли. А он, оказывается, нашел себе пристанище в Сибири, где под крылом то ли Потапыча, то ли всех вместе мужиков отнюдь не бедствовал, а скорее всего, и являлся руководителем их службы безопасности, главнокомандующим их соединенных вооруженных сил.