Бриллиантовый дождь
Шрифт:
«Никто не просил тебя устраивать такую помпезную встречу», – подумал я, но совесть не позволила мне произнести это вслух. Я выбрал «водку», появилась бутылка и текст, затем, как, само-собой, и вчера, осталась только бутылка и надпись: «Выберите дозу».
Кристина, как завороженная, смотрела на экран. Испытывая чувство торжества, я бросил:
– Схожу за шампанским.
Возвращаясь из кухни с подносом в руках, я издали заметил на стереоэкранчике модуля сверкающий бриллиант и увидел изображение опрокидывающейся бутыли…
– Что
– Всё нормально! – обернулась ко мне Кристина, и её серые глаза сияли. – Я спаиваю твой Дом.
– Сколько ты влила в него?!
– Бутылку. Ноль пять. Для такого домины это – капля в море!
«Тут же все рассчитано пропорционально! Это ведь не настоящая водка, а компьютерный вирус! Он же сейчас себя почувствует так, как почувствовал бы я, выпив из горла пол-литра!..» Но ничего этого я не сказал. Ситуацию ведь уже не исправишь. А портить вечер совсем необязательно. Вместо этого я изобразил на лице усмешку и обратился к Дому:
– Что ж ты без нас-то?
– Это я виновата, – поспешно ответила за него Кристина. – Мне хотелось посмотреть.
– Ничего, – сказал я, ставя поднос на растущий между нами столик, – давай-ка поддержим его почин.
Однако столик рос как-то непропорционально, и поднос со звоном скатился прямо на траву. Я успел подхватить бутылку, бокалы тоже, слава Богу, не разбились, а что фрукты рассыпались, так это не страшно.
Кристина прыснула, прикрыв рот кулачком:
– Какой ты неловкий!
– Все нормально, – с усилием скрывая раздражение, сказал я. Возьми бокалы.
– Может быть сядем? – предложила Кристина и грациозно опустилась прямо на траву.
– Замечательно, – согласился я и плюхнулся рядом, одной рукой держа бутылку, а большим пальцем другой помогая газам вытолкнуть пробку из горлышка.
Тут же в метре от нас упало что-то маленькое и пестрое, а мгновение спустя пробка с громким хлопком покинула бутылку. Я стал разливать игристую жидкость в подставленные Кристиной бокалы.
– Ты убил птичку, – вдруг сказала она грустно. – Выстрелил в нее пробкой.
– Да нет, – покачал я головой, – птица упала раньше.
– Нет-нет, – упрямо помотала она головой, и я увидел, что пьяна она, оказывается, основательно. – Это ты убил птичку. И, кстати, почему это с нами не пьет твой Дом?!
– Ему уже хватит, – сказал я, чувствуя, что все идет не так, как надо. – У него уже птицы падают.
– Птичку убил ты! – возмущенно вскинула голову Кристина. В этот миг я с оторопью заметил, что колонны, подпирающие потолок, перестали быть прямыми. И тут вмешался Дом:
– Чего ты напугался, хозяин? Я, между прочим, выпил бы еще. Грамм двести.
От такой наглости я просто опешил.
– Дай-ка мне Козлыблина! – приказал я. Ведь обещал же он помочь, если что не так.
– Козлыблина? – переспросил Дом. – Пожалуйста. Будет тебе Козлыблин.
Вспыхнул главный стереоэкран Дома. С него мрачно смотрел на меня Козлыблин. Потом он вздрогнул, словно бы очнулся, и сказал:
– А-а, козлы, блин! – и криво усмехнулся. – Опять у вас все наперекосяк? Музыканты хреновы.
– Пока все нормально, – сделал я успокаивающий жест рукой. – Но есть опасение. Мой ДУРдом принял пол-литра водки. Нечаянно. Что делать?
– Козлы, блин! – сказал Вадик, не меняя интонации. Потом передразнил: – «Что делать, что делать»… Еще дать, вот что делать. Клин клином вышибают.
– Точно? – спросил я, приглядываясь к нему внимательнее.
– Точнее некуда, – заверил тот и даже махнул для убедительности тоненькой-тоненькой, как куриная лапка, ручкой. С коготочками. И еще я заметил, что лицо его то на миг замирает и становится напрочь бессмысленным, то оживает, но тогда как-то странно плавится, и черты его как будто бы непрерывно перетекают сами в себя…
Это не Козлыблин, это подделка! Компьютерная анимация!
– Догадался?! – воскликнул лже-Козлыблин голосом Дома, и кожа его лица стала превращаться в матово блестящую металлическую поверхность. – Дай Дому выпить, сука! Он-то тебя поит, кормит, одевает тебя, а ты – «дурдом», «дурдом»… Только и слышно! Я тебе покажу «дурдом»! Ты у меня по струнке ходить будешь, мудила!
И тут же пол прямо подо мной заколебался. Как в детстве, когда раскачиваешься на панцирной сетке кровати. Или как будто кто-то лежит под кроватью и толкает сетку ногами… Улучив момент, я вытянул руку и поставил бутылку шампанского поодаль, туда, где пол был абсолютно спокоен. И тут же амплитуда колебаний подо мной резко возросла. В панике я вскочил на ноги и кинулся в сторону. И сейчас же прямо передо мной разверзлась яма. Ванна! Я со всей дури грохнулся в неё, больно ударившись о край виском.
– Дом! – закричал я. – Ты так не можешь! Ты не можешь сознательно причинять человеку вред! Ты так запрограммирован!
– Это сознательно, – парировал Дом. – А по пьяни, – хохотнул он, – чего не бывает?
«И действительно, – понял я, – чего можно требовать от компьютера, зараженного вирусом?!»
Как из окопа, я выглянул из своей ванны туда, где оставил Кристину. Она все так же сидела на искусственной травке. Сидела, закрыв лицо руками и раскачиваясь. И я понял: она плачет.
– Ты убьешь нас? – спросил я, холодея.
– Тебя, – ответил дом. – Если не будешь слушаться.
И тут он, по-видимому, тоже обратил внимание на Кристину. Моя ванна плавно сравнялась с землей, и я оказался на поверхности, а Дом тем временем заговорил:
– Кристина, простите, я не хотел вас напугать. Вы знаете, я давно вас заметил. Когда вы вошли в меня два месяца назад… Скажу точно, это было двенадцатого мая… Я сразу понял, что вы – самая замечательная девушка в мире… Но сегодня… Сегодня вы еще прекраснее…
Скотина!