Бриллиантовый маятник
Шрифт:
— Как тебя зовут? — поинтересовался Шумилов.
— Андрей Копытов.
— Вот что, Андрей, скажи пожалуйста, ты можешь вспомнить кого и куда вёз, скажем, в шесть часов вечера?
— Да, — уверенно ответил извозчик, — С нижегородского поезда клиент был. Отвёз его в меблирашку на Лиговке, дом 82.
— Хорошо… — Шумилов задумался на секунду; было очевидно, что извозчики, работавшие у главного вокзала столицы, отмеряли время прибытиями и отходами поездов. В принципе, это могло бы здорово помочь в уточнении некоторых деталей и повышало доверие к словам извозчика, — А кого ты повёз через два часа?
— Через
— А почему ты уверен, что это было именно в тот день? Может, есаул сел к тебе 28 августа? — полюбопытствовал Шумилин.
— Никак нет, — подал голос Силантий Никифорович, — Екатеринбургские скорые по нечётным…
— И потом, — дополнил ответ старосты извозчик, — Это был мой первый рабочий день после возвращения в Питер. Я ж говорю, из деревни вернулся — ездил родителей проведать. Я этот день хорошо запомнил.
— Ладно, дальше пойдём, Андрей. Какой поезд был следующим и кого ты с него взял?
— Следующий — без четверти девять. Но там я никого не взял.
— А кого же и куда ты вёз сразу после девяти часов?
— Барыньку дурную. Но она была не с поезда. Не знаю, откуда она вышла, но не с вокзала точно. Сама ко мне запрыгнула… Хорошо её помню, как на грех в историю из — за неё вляпался.
— Как это? — насторожился Шумилин.
— Ну, я когда ее посадил, подбегает ко мне один из новгородцев — тоже, значит, извозчик, но они по Лиговке возят, Знаменка — не их место. Так вот, подбегает, кнут в руке и глаза такие… бешеные. Зачем, говорит, клиентку мою перебиваешь. Я ему — эка, хватил, охолодись — ка, милОй! у ней на лбу, чай не написано, что она — твой клиент! И вообсче, с какой это стати она твоя, коли здесь наше место! Поцапались, одним словом, — Андрей Копытин очень выразительно воспроизвёл интонацию, с какой отвечал конкуренту и это получилось у него неожиданно комично.
Шумилин не сдержал улыбки:
— Да ты просто артист! Ну, а барынька что?
— А она меня зонтиком в спину тычет — дескать, поехали. Слов же нету, чтобы по — человечески сказать! Ну, я её и повез. Да только с новгородцем тем история не кончилась. Через 2 дня зашел я в чайную позади вокзала, а он там с дружками. В общем, вспомнил он меня, и давай по ушам ездить, учить политесу! Слово за слово, он мне в ухо, а я — то терпеть не стану и — ему в сопатку. У меня это запросто. А там этих братишек новгородских с дюжину, честное слово, еле ноги унёс, — рассказчик повернулся в старосте, — Сил Никифырыч, Вы помните, я ж рассказывал!
— Да, было такое дело, — кратко отозвался староста, — ходил я к их «старшОму» по этому делу…
— А как этого героя звали, не припомнишь?
— Да вроде его дружки Дементием кликали, — не очень уверенно ответил Степан, — Здоровенный такой мужик, рябой, харя круглая, красная, хоть прикуривай!
— Ну — с, вернёмся к нашей барыньке. — решил Шумилин, — А куда ж ты её вёз?
— Она села здеся, ну, то есть, на Знаменской площади, а повёз я её по Невскому, она хотела добраться до театра на Итальянской.
— В дороге что — нибудь было интересное: может, где — то останавливались, о чём — то говорили?
— Да ну, куда там говорили! — Андрей махнул пренебрежительно рукой, — Зонтом меня в спину тыкала, давай, дескать, погоняй!
— О чём же она спросила девочку?
— Девочка — девочка, щеночка маленького не хочешь взять? Та ей, дескать, а что за щеночек? но мамзель выскочила из коляски и что там дальше говорила, не знаю…
— Понятно. А когда она на Итальянской вышла, куда направилась?
Андрей Копытин пожал плечами:
— Не — а, не знаю. Неохота мне было на нее смотреть. Противная мамзелька, глупая. Ко мне сразу же парочка подскочила, там ведь место бойкое, людное.
— Значит, ни лица её не запомнил, ни имени не знаешь?
— А на что мне ее имя? Я имени её вообсче не слышал. Чай, она мне ни кума, ни невеста. Лица не помню, это точно, да и не видно его было — шляпка на голове такая… черная, с вуалеткой. А вот юбка в клетку — это хорошо запомнил, сумка то ж… черная, с костяными ручками. И зонтик жёлтый такой, длинный. Ух, и больно же она им меня в спину тыкала, почитай, как штыком. Окаянная! — извзчик досадливо покачал головой.
— Что ж, Андрей Копытин, хорошая у тебя память, за то тебе и награда хорошая, — Шумилов поднялся со своего места и, подойдя к письменному столу, отсчитал пять «красненьких» ассигнаций, — Как и обещал, пятьдесят целковых.
Извозчик аж даже отшатнулся от протянутых ему денег:
— Это не мне, это Силу Нифырычу.
Шумилин отдал деньги старосте:
— Строго в Вашем департаменте, Силантий Никифорович!
— Ничего, мы поделимся, — без тени иронии отозвался староста.
9
Шумилов испытывал определённое удовлетворение результатами первого дня розысков. Теперь он твёрдо знал, что женщина в пролётке действительно существовала и она разговаривала с Саррой Беккер буквально за два часа до гибели последней. Сама тема начатого разговора представлялась Алексею Ивановичу весьма подозрительной: с чего это вдруг проезжавшая мимо в пролётке женщина решила поинтересоваться у незнакомой девочки, не желает ли она взять щенка? Ясно было, что никакого щенка у дамы с жёлтым зонтиком не было и в помине. Тогда для чего был задан этот бессодержательный вопрос? Женщина усыпляла бдительность? Вопрос только в том чью: извозчика или девочки?
Дама, вроде бы, торопилась: толкала возницу зонтом в спину. И тут такая потеря времени; стой! подожди пока она поговорит с незнакомой девчонкой. Что это, просто взбалмошность или нечто другое?
На следующее утро Алексей Иванович направил свои стопы в чайную у Николаевского вокзала. Когда Копытин упомянул о ней, Шумилов сразу понял о какой именно чайной идёт речь. Место это было довольно известно, но репутация его была самая скверная. Железнодорожные рабочие, извозчики, разного рода рабочий люд и только что приехавшая в столицу голь — все собирались в просторном подвале попить чаю с баранками и водки с сухарями. Это был мир грязных работяг, дешёвых проституток, уголовного сброда разного пошиба и, соответственно, полицейских в штатском. Куда ж тут без шпиков!