Бриллианты имперской короны. Осколок Ока Разума
Шрифт:
— Лучевой меч против топоров и копий — не слишком честная битва.
Халла закивала в знак согласия:
— Об этом-то они сейчас и спорят.
— Я что-то не совсем понимаю тебя, Халла.
— Я попыталась все им рассказать, Люк, мальчик, — объяснила Халла, — пока вы с девушкой спускались с той груды камней. Я пыталась их убедить, что мы не только с другой планеты и являемся другой разновидностью человечества, чем шахтеры, но что вы оба боретесь против людей на поверхности и если победите, выбросите их с Мимбана. И тогда ковеи
— Один из вождей, — продолжала она, — целиком стоит за это. Второй думает, что я самая большая лгунья за всю историю их расы, а третий колеблется. Из-за этого и весь сыр-бор: каждый их первых двоих убеждает третьего принять его точку зрения.
— А что это за предложение? — поинтересовалась Принцесса.
— А, это, — Халла ухитрилась принять смущенный вид. — Я предложила, раз уж они не могут сами решить, где тут правда, пусть рассудит Кану. Нисколько я понимаю, Кану — их местный бог, решающий все споры. Все, что требуется сделать нашему великому воину, чтобы убедить Кану, что мы говорим правду, — это победить одного из героев племени.
Люк заморгал:
— Ну-ка, еще раз, пожалуйста, Халла.
— Не волнуйся, — заверила его Халла. — Помни, на твоей стороне Сила.
— Сила? Я предпочел бы свой меч.
Халла покачала головой и сказала извиняющимся тоном:
— Мне очень жаль, Люк, мой мальчик. Но ты же сам сказал. Топоры и копья против меча — это нечестно.
Люк отвернулся, вид у него был обескураженный:
— Я ведь не борец, Халла, и ты переоцениваешь мое умение владеть Силой.
— Люк, эти существа ведь тоже не гиганты.
— Но и не карлики. А что если мы согласимся на это испытание, и я проиграю?
Халла ответила со своим обычным апломбом:
— Тогда нам, вероятно, перережут глотку каким-нибудь исключительно примитивным способом. — Люк сердито пнул ногой землю. — Пожалуйста, Люк. Я сделала все, что могла. Это наша единственная возможность Они не согласятся биться с кем-нибудь из язземов. Они не считают их разумными существами.
— Либо это, либо они не так первобытны, как ты думаешь, — заявила Принцесса.
— Дело даже не столько в этом, детка, а в том, что мы — люди, эксплуатирующие их землю. Так что нам придется доказать свою правоту перед ковеями.
Дальнейшее обсуждение было прервано, потому что что вожди неожиданно прекратили дискуссию. Один из них — Люк не мог отличить их друг от друга — обернулся и что-то прокричал Халле. Она напряженно вслушивалась, затем усмехнулась.
— Решено. Они готовы покориться приговору Кану, — она обратила пристальный взор на Люка. — Я старая женщина, Люк, но, как я тебе уже говорила, у меня в жизни еще большие планы. Не подведи меня.
— Ты должен победить, Люк, — сказала Принцесса, — если я не попаду на эту встречу с подпольем Серкарпуса, из-за нашего отсутствия они, в конце концов, вообще откажутся от идеи примкнуть к Союзу.
Люк переводил глаза с Халлы на Лею:
— Союз? А как же я? Не подводить ВАС? Так слушайте обе, — он постучал себя в грудь и посмотрел на Лею: — В конечном итоге мне важнее всего выжить, а не принести какую-то сомнительную патриотическую жертву. Или, — продолжал он обернувшись к Халле, — вытащить тебя из заварухи, которой ты должна была бы избежать. Это ведь у тебя опыт жизни на Мимбане.
— Люк, мальчик, — начала было Халла.
Отмахнувшись, он заставил ее замолчать:
— Не сейчас. Теперь это уже не имеет значения. — Он отдал лучевой меч Принцессе. — Ладно… Каковы правила? И с кем я должен сражаться? Давайте покончим с этим… так или иначе.
— Вы сражаетесь, — старательно перевела Халла, — пока один из вас не сдастся или не погибнет. Если сдаешься, говоришь «САЭН». Это не важно, поскольку, сдаваясь, ты ничего не выигрываешь.
Люк только фыркнул и направился к вождям. Теперь уже бурлила вся толпа, очевидно, в предвкушении предстоящей схватки. Люк обнаружил, что, несмотря на прохладу, с него начинает лить пот.
Толпа расступилась, и Люк впервые взглянул на ковея, с которым, по-видимому, ему предстояло сражаться. Его напряжение немного спало. Хотя и шире в плечах, существо было того же роста, что и он сам. И выглядело оно не особенно свирепым. В толпе были ковеи и более крупные, и более устрашающего вида. И все же этот скромный образчик был избранным чемпионом. Тому должна была быть какая-то причина, и Люку предстояло это выяснить скорее, чем он того желал. Он настороженно оглядел противника. В свою очередь, ковей так же внимательно оглядел Люка, низко поклонился и сделал несколько замысловатых движений обеими руками.
Будучи не в состоянии воспроизвести сложный ритуал, Люк отдал ему салют Союза повстанцев. Из толпы донесся шум, похожий на одобрительный рокот. Правда, это могло быть и их способом довести до сведения Люка, что сейчас его разорвут на мелкие кусочки, но он предпочитал думать иначе.
Ковей прошел мимо Люка и остановился на дальнем конце пруда.
— Что мне теперь делать? — спросил Люк, обернувшись к Халле.
— Ступай на эту сторону пруда и стань к нему лицом, — сказала она.
— Когда второй вождь — тот, в середине, у которого из-за ворота торчат синие иглы, — опустит правую руку, начинайте сражаться.
— Нам что, придется драться в воде? — обеспокоенно спросил Люк.
— Об этом речи не было.
— И то уже хорошо.
Толпа издала неописуемый, леденящий душу вопль. Затем наступила мертвая тишина. Вождь в середине поднял руку, потом с силой опустил ее. Ковей тут же ринулся через пруд по направлению к Люку.
Люк держал в поле зрения свою часть воды, стараясь придумать, как ему поступать. Ударить по голове или туловищу? Под густым покровом меха найти явно уязвимое место у ковея было невозможно. В стенах пещеры громом отдавались крики толпы.