Бриллианты имперской короны. Осколок Ока Разума
Шрифт:
Мейстрал умел достаточно хорошо играть роль аристократа, чтобы у Грегора или Пьетро Кихано могла возникнуть мысль спросить, о чем он намеревался думать и сколько это займет времени. Только Роман знал Мейстрала достаточно хорошо, чтобы уловить легкую фальшь в его поведении, но Роман был на задании в «Вулвинн Лизез Лтд.».
А истина заключалась в том, что Мейстралу было нечего делать, пока Роман не вернулся с задания, а болтаться поблизости и глазеть на реликвию, пока Кихано продолжал брюзжать, он не желал. Мейстрал, которому в действительности хотелось досмотреть видео, пока он будет есть сэндвичи, а потом — вздремнуть, знал, что поддерживать
Мейстрал сидел, скрестив ноги, на кровати, пока вестерн приближался в своему очищающему концу — Джесс и Присцилла мертвы, Бэт ранен, Король одинок… при последних аккордах гитары в руках человека, удалявшегося в одиночестве в кровавый закат, комок подкатил к горлу Мейстрала. Трагедия была ужасна и великолепна, и Мейстрал сразу почувствовал себя лучше. Он подавил желание съесть третий сэндвич — вообще-то он бы съел что-нибудь другое, но кухня была епархией Романа, а готовить что-то, кроме сэндвичей, Мейстрал не умел. Поэтому он растянулся на кровати и попытался заснуть.
Возможно, такая реакция человека, чести которого только что было нанесено смертельное оскорбление, могла показаться странной. Может быть, ему следовало топать ногами, бушевать и строить кровавые планы отмщения. Несомненно, Мясник Роберт так бы и поступил. Но Мейстрал был более небрежен в этик вопросах — на самом деле, у него не было ни малейшего намерения посылать вызов барону Синну или кому бы то ни было, и рисковать своей шкурой больше, чем он рисковал ею до сих пор. Мейстрал сказал это только из тех соображений, чтобы произвести впечатление на Кихано, а также потому, что Роман ожидал это услышать. Мейстрал не хуже любого другого мог сыграть роль.
Он знал, что безнадежно отстал в моральном отношении, но сознание этого, похоже, не слишком его тревожило. Вне всякого сомнения, совести у него тоже не хватало.
Так, без зазрения совести, с нервами, успокоенными сэндвичами и безопасной видеотрагедией, Мейстрал спал крепко.
Перед тем, как разбудить Мейстрала, Роман переоделся в соответствующее платье, и, с сожалением распростившись с м-ром Кастором, повесил расшитый галуном камзол в шкаф. Мейстрал, привыкший к тому, что его будили в самое неподходящее время, полностью проснулся, как только Роман тихонько поскребся в дверь.
При первом взгляде на Мейстрала, растянувшегося на кровати, Роман понял, что тот опять предавался низменным развлечениям. Подавив спазм возмущения, он доложил Мейстралу о результатах своих изысканий и наблюдал, как Мейстрал просматривал голограмму резиденции Анастасии. Мейстрал пробежал ее дважды, нервно крутя бриллиант на пальце, затем поднял глаза.
— Нам необходимо составить план, — произнес он. — Как ты думаешь, м-р Кихано умеет обращаться с пистолетом?
8
Пааво Куусинен большую часть послеобеденного отдыха провел в дреме, растянувшись под крикетным деревом с желтыми листьями. Он расположился на небольшом возвышении примерно в полумиле от резиденции графини Анастасии; открыв один глаз, он мог обозреть сверху все, что находилось позади дома, а также задний портик с его двойным рядом колонн, выходивший на гладкий просторный крокетный корт, окруженный аллеей
С утра смотреть особенно было не на что, разве что на графиню, игравшую в крокет с бароном Синном. Поставив свой бинокль на максимум, Куусинен разглядел, что, помимо крокетных молотков оба были вооружены пистолетами. Он следил за игрой достаточно долго, чтобы выяснить, что графиня была страстным и искушенным игроком. Она дала барону мяч особого красноватого оттенка, и когда с треском, доносившимся даже до холмика, где расположился Куусинен, она посылала мяч за край площадки в аллею, Синну приходилось разыскивать мяч среди упавших фруктов, а они были того же размера и оттенка. Куусинен пришел к заключению, что цвет мяча оказался ничем иным, как психологической военной хитростью со стороны графини. И это сработало. Обе игры Анастасия выиграла.
Во время сиесты игры закончились. Куусинен задремал. Проснувшись, он зевнул, потянулся и снова обследовал окна с помощью бинокля. Ничего интересного. Куусинен отправился к корзине для пикника, которую доставили ему из ресторана, съел салат из лососины и выпил бутылку ринка. Возможно, подумал он, следует позвонить Мейстралу и анонимно сообщить ему, в каком месте держат в плену Амалию Йенсен. Затем решил подождать со звонком до утра.
Появились звезды. В листве крикетного дерева зашелестел прохладный ветерок. Куусинена пробрала дрожь, и он завернулся в накидку. Через минуту, когда ветер стих, он услышал нежный шепот флаера где-то высоко в ночном небе. Куусинен навел бинокль вверх и безошибочно опознал силуэт Густафсона SC-700, летевшего по Млечному Пути. Он улыбнулся. Флаером Мейстрала был «Густафсон».
Флаер приземлился на расстоянии более мили, на дальней стороне гряды, как корона, украшенной деревьями, в том месте, где открывался вид на парадный вход дома. Куусинен не мог видеть их со совей позиции, но его это не волновало. Он достал из флаера несколько таблеток-стимуляторов и проглотил их, не запивая водой. Куусинен собирался быть начеку. Что-то должно было случиться, и он был уверен, что когда Мейстрал начнет действия, ему как-нибудь удастся это увидеть.
Над головой просвистел еще один флаер, промчавшись мимо холмика Куусинена. Пааво поднял глаза и помахал рукой. Еще один «Густафсон-700», причем так близко, что можно было разглядеть сидевшую в нем пару. Флаер описал круг и приземлился рядом с первым. Через несколько минут оба флаера поднялись и умчались за горизонт.
Куусинен нахмурился. Поведение Мейстрала — если это действительно был Мейстрал — казалось странным. Но потом он сообразил, что флаеры, по-видимому, были куда-то отосланы на автопилоте — на тот случай, если кто-нибудь видел, как они садились.
Пааво Куусинен улыбнулся — первая волна симуляторов начала свой танец по его нервам. Все это обещало быть очень занимательным.
— Эй. Знаешь, что получается, когда врезаешься в дрифтерный рейнджер с дизермуном? Младенец, и весь багрового цвета.