Бриллианты вечны
Шрифт:
— Итак, девять тысяч долларов. Кто готов дать десять? Кто больше? Девять раз, девять два...
Пауза, последний испытующий взгляд и, наконец, удар молотка:
— ...девять три. Продано за девять тысяч долларов. Благодарю вас, мадам.
Со всех сторон на покупательницу уставились любопытные. Она, казалось, уже утратила интерес к происходящему и что-то говорила своему спутнику, пожимавшему в ответ плечами.
Номер 201 был уведен с круга, на котором теперь появился номер 202, замерший на мгновение от нестерпимого яркого света, стены незнакомых лиц и волны непонятных запахов.
За спиной у Бонда произошло какое-то движение, и рядом с его лицом вдруг оказалось лицо Лейтера, прошептавшего ему на ухо:
— Готово.
Лейтер исчез. Еще некоторое время Бонд, так и не повернув головы, наблюдал за аукционом, затем поднялся и медленным шагом направился домой по обсаженной вязами аллее, переживая за беднягу-жокея, решившего сыграть в столь рискованную игру, и за «Застенчивую улыбку», которая не только носила чужое имя, но и не по своей воле должна была стать жертвой алчности.
12. Скачки
Бонд устроился на одном из верхних рядов трибуны и с помощью взятого напрокат бинокля разглядывал поедающего крабов владельца «Застенчивой улыбки».
Гангстер сидел в одной из лож ресторана, расположенного на четыре ряда ниже. Напротив него сидел «Розовый» Бадд, уписывающий сосиски с кислой капустой и запивающий их пивом из большой глиняной кружки. Несмотря на то, что большинство других столиков было занято, двое официантов крутились именно у этого столика, да и сам метрдотель частенько появлялся рядом с ним, чтобы проверить, все ли в порядке.
Писсаро напоминал гангстеров, какими их обычно изображают в комиксах. У него была грушеообразная голова, в центре которой скопились все остальные принадлежности человеческого лица: пара малюсеньких глазок, две ноздри, влажные губки бантиком, складка кожи, обозначающая подбородок. Его жирное тело было затянуто в коричневый костюм и белую рубашку с удлиненными кончиками воротника и шоколадного цвета галстуком. На подготовку первого заезда он совершенно не обращал внимания, уделив его целиком поглощению пищи. Время от времени он бросал жадные взоры на тарелку соседа, будто хотел уволочь что-то из нее себе.
«Розовый» Бадд был крупным, мускулистым человеком с непроницаемым лицом хорошего игрока в покер, на котором привлекали внимание глубоко посаженные тусклые глаза под редкими белесыми бровями. На нем был костюм в полоску и темно-синий галстук. Ел он медленно и очень редко поднимал лицо от тарелки. Покончив с едой, он взял в руки программу скачек и принялся ее внимательно читать, аккуратно переворачивая страницы. Не прерывая чтения, он покачал головой, отказываясь от предложенного метрдотелем меню.
Писсаро долго ковырял в зубах, пока ему не принесли мороженное. Тогда он отложил зубочистку и, наклонившись над столом, принялся быстро-быстро поедать мороженное, отправляя его ложечкой в свой маленький ротик.
Разглядывая эту парочку через бинокль, Бонд пытался составить о них какое-то собственное мнение. На что были способны такие вот, с позволенья сказать, люди? Бонд вспомнил рассудительных, убежденных в своей правоте русских, умных, нервных немцев, бесшумных, очень опасных, внешне непримечательных агентов из стран Центральной Европы, людей из своей собственной службы, веселых солдат удачи, считавших, что отдать жизнь за тысячу фунтов — нормальные условия. По сравнению со всеми ними, решил для себя Бонд, эти людишки хороши лишь малышей пугать.
На табло зажглись результаты третьего заезда, и теперь до заезда трехлеток оставалось всего полчаса. Бонд отложил бинокль и взял программу, ожидая, когда на табло начнут появляться суммы ставок и варианты комбинаций.
Он еще раз прочитал информацию о заезде:
«Второй день. 4 августа. Максимальная ставка 25 000. 52-й заезд. Трехлетки. Владельцу победителя будет вручен специальный
Далее следовал список из двенадцати лошадей, фамилии владельцев, тренеров и жокеев, прогноз газеты «Морнинг лайн».
Шансы обоих фаворитов, номера 3, владелец Уильям Вадвард, и номера 1, владелец Ч. Уитни, рассматривались как 6 и 4. Шансы номера 10, «Застенчивой улыбки», владелец П. Писсаро, тренер Р. Бадд, наездник Т. Белл, были очень малы: 15 к 1, и в списке эта лошадь стояла последней.
Бонд опять взял бинокль и навел его на ресторанную ложу. Интересующие его двое уже ушли. Бонд перевел взгляд на табло. Там в фаворитах значился номер 3-й. Шансы — 2 к 1. Шансы номера 1-го были примерно равны, а у «Застенчивой улыбки» — 20 к 1, и, через несколько минут, 18 к 1.
Еще четверть часа. Бонд устроился поудобнее и закурил, вновь прокручивая в уме слова Лейтера и пытаясь прикинуть, сбудутся ли планы его друга.
Лейтер рассказал ему, что он выследил, где живет жокей, пришел к нему, размахивая своим удостоверением детектива, и начал профессионально шантажировать его. Если «Застенчивая улыбка» выиграет, сказал Лейтер Беллу, то о подставке будет сообщено куда следует, и Белл будет пожизненно дисквалифицирован. Но у него есть шанс выйти сухим из воды. В случае, если Белл согласится проиграть заезд, Лейтер пообещал никому не говорить о том, что лошадь подставная. «Застенчивая улыбка» должна выиграть скачки, но так, чтобы ее дисквалифицировали. Сделать это можно так. На последней минуте Белл должен помешать бегу ближайшей к нему лошади, тем самым не давая ей стать победителем. Наверняка будет подана апелляция, и наверняка она будет удовлетворена. Проделать все это Беллу будет совсем нетрудно, да и хозяевам своим он сможет все легко объяснить излишним усердием со своей стороны, тем, что соседняя лошадь чуть прижала его или что споткнулась его собственная. Ведь у него не было какой-либо веской причины стремиться проиграть заезд, тем более, что Писсаро посулил ему за выигрыш лишнюю тысячу монет. Так что, мол, это просто досадная случайность, со всеми, мол, бывает на скачках. На этих условиях Белл получит от Лейтера тысячу до заезда и две — после, если сделает все, как надо.
Белл клюнул. Без колебаний. Он даже попросил передать ему эти две тысячи вечером того же дня в зале грязевых процедур, куда он ходит ежедневно сгонять вес. В шесть часов вечера Лейтер дал слово. Теперь эти две тысячи лежали у Бонда в кармане, так как он согласился, хоть и с неохотой, передать их жокею, если «Застенчивой улыбке» не удастся выиграть заезд.
Получится ли все, как он хочет?
Бонд взял бинокль и прошелся взглядом по ипподрому. Он обратил внимание на укрепленные на каждом из четырех столбиков, отмечавших четверть мили, автоматические кинокамеры, фиксировавшие все заезды. Уже через несколько минут после каждого финиша устроители состязаний получали проявленные кадры. То, что возможно произойдет у последнего поворота перед финишной прямой, будет заснято камерой, стоящей неподалеку от линии финиша. Бонд ощутил волнение. До заезда оставалось пять минут, и метрах в ста слева от него уже устанавливали стартовый барьер. Лошади должны пройти полный круг плюс еще четверть мили. Финишная черта находилась прямо под ним. Он направил бинокль на табло. Никаких изменений не произошло. И вот появились, направляясь к старту, участники заезда. Первым шел номер 1-й, считавшийся вторым фаворитом: большая вороная лошадь. Жокей был одет в коричневый с голубым костюм — цвета конюшни Уитнея. Зрители устроили овацию фавориту — подвижной на вид лошади серой масти, несущей цвета Вудварда: белый с красным. Замыкающей шла крупная гнедая с белой звездочкой на лбу. Сидевший на ней бледный жокей был одет в шелковый казакин цвета лаванды с большими черными нашивками в форме алмаза на груди и на спине.