Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году

Данстервилль Лионель

Поскольку не представлялось возможным предугадать, как долго мы пробудем в Хамадане или вообще в Северной Персии, необходимо было без лишней суеты заняться языком и познакомиться с чиновниками и народом. Те из нас, кто хоть поверхностно знал персидский, вскоре смогли улучшить свое произношение, а те, кто не знал совсем, начали брать уроки.

Визиты к различным чиновникам и землевладельцам оказались весьма интересными и поучительными. Главными должностными лицами в персидском городе являются губернатор, заместитель губернатора, каргузар – чиновник, занимающийся иностранными делами, и начальник полиции. В Хамадане также имелся специальный чиновник, назначенный в

связи с ликвидацией российских долгов. Чиновником, назначенным на эту должность во время нашего пребывания в Хамадане, был Хаджи Саад эс-Султа ни, весьма просвещенный перс, много путешествовавший и чьему обществу я обязан многими приятными и поучительными часами бесед.

В Персии все влиятельные люди известны по титулам, и настоящие их имена редко известны даже их знакомым. Это затрудняет отслеживание людей, поскольку титулы часто меняются, и их названия не имеют никакого отношения к характеру занятий. Таким образом, дворянин благородного происхождения, носящий титул «предводитель армии», не имеет ни малейшего отношения к какой-либо военной деятельности. «Правитель королевства» – ярко выраженный демократ, «глава над всеми» – скромный человек, не представляющий собой ничего значимого, а один из самых тупоголовых неграмотных типов, которых я когда-либо встречал, звался «океан знаний».

Через несколько дней после нашего прибытия в Хамадан мы принялись заводить знакомства среди местных жителей. Естественно, сыграли в футбол – куда без него, – и люди смогли немного расслабиться и размяться. Персы охотно включились в игру, которая благодаря присутствию здесь американской миссии была для них не совсем в новинку. Элегантные сюртуки с длинными фалдами, которые они носят, выглядели на футбольном поле довольно странно. Сюртук, безусловно, куда элегантнее, чем вязаный свитер для игры в футбол, и любой, кто видел, как фалды персидского сюртука развеваются на ветру, когда его обладатель буквально летит, поймет, что между ними нет никакого сравнения. Мальчики, находившиеся под влиянием миссионерской школы, обычно одевались более подходящим образом, но менее живописно.

Казалось, что у водителей с избытком свободного времени для футбола, поскольку в течение ближайшего времени для автомобилей не предвидится особых шансов на выезд. Мало того что перевалы оказались полностью перекрыты, так еще встал ребром вопрос о бензине. Теперь в снабжении мы полностью полагались на русских. Генерал Баратов очень хотел нам помочь и принял меры, чтобы обеспечить достаточными поставками, но с перекрытыми дорогами и подчиненными, отбившимися от дисциплины, бензин прибывал редко. Определенное количество топлива всегда можно было купить в городе, и мы брали его в запас, приобретая по самым непомерным расценкам. Этот бензин попадал на базары через русских водителей, которые приумножали свои скромные доходы, сбывая туда часть своих грузов.

Наши первые попытки установить дружеские отношения с жителями оказались не совсем удачными. Естественно, перспективы нашего успеха в этом направлении вызвали антибританские поползновения со стороны некоторых местных чиновников. Губернатор и все влиятельные люди города не жалели средств, дабы настроить народ против нас; в то время как политики всех оттенков – крайние демократы, умеренные демократы и социал-демократы – проводили свои обычные митинги, понося нас и требуя нашего немедленного уничтожения.

Хотя мы пробыли в Хамадане всего несколько дней, людям сообщили, что рост цен на хлеб стал результатом наших закупок пшеницы (которые были до сих пор нулевыми), что мы являлись авангардом армии, и, если нас оставить в живых, прибудет

армия, которая поглотит всю страну и учинит неслыханные зверства. Если же нас перебить, армия никогда не осмелится сюда сунуться. Я подумал, что стоит воспользоваться их же методом и посмотреть, каким будет эффект от печатного воззвания. Поэтому распорядился развесить в городе объявления следующего содержания: «Англичане находятся здесь в качестве временной меры и вовсе не намерены оставаться в этой части Персии, где наше присутствие необходимо лишь для противодействия туркам. Во всех странах мы в первую очередь заботимся о народе, и хорошо известно, что везде, где развевается британский флаг, он символизирует свободу, мир и процветание. Мы не закупали пшеницу и стремимся помочь облегчить голод. Нынешние высокие цены объясняются не нашими закупками, которые мы до сих пор не совершали, а злонамеренным заговором демократов, которые запугивают торговцев зерном и пекарей, искусственно завышают цены, чтобы довести народ до исступления».

Это воззвание произвело значительный эффект в городе и способствовало дискредитации агитаторов. Не сильно уменьшила его положительное воздействие и контрпропаганда, состоявшая главным образом из оскорблений, но содержавшая следующую забавную фразу: «Британский генерал заявляет, что он пришел принести мир и процветание. Разве мы просили его об этом? Пусть он оставит при себе свои мир и процветание, пока мы не потребуем этого. Персия представляет собой цивилизацию, которая находилась в расцвете задолго до того, как о британцах стало хоть что-то известно, и поэтому мы вряд ли многому можем научиться у них».

Не думаю, что этот слащавый призыв к патриотической гордости за свою древнюю цивилизацию интересовал людей хотя бы наполовину больше моего заявления, что наша политика намерена способствовать облегчению голода. Дело в том, что присутствие среди них солдата нового типа, который вел себя достойно и хорошо платил за купленные им товары, начинало склонять общественное мнение в нашу пользу, и чем больше такое отношение со стороны народа становилось очевидным, тем энергичнее демократы разрабатывали свои схемы и заговоры, дабы повернуть развитие событий против нас.

Через несколько дней перемена настроений в нашу пользу стала весьма заметна, и с помощью разведывательного отдела наше присутствие здесь стало выглядеть более благотворным в других случаях. Была организована целая система агентов и курьеров, охватывавшая весь район от Хамадана до Кавказа, и вскоре мы смогли выследить, а позднее и эффективно разобраться с самыми непримиримыми из наших противников.

Между тем возник вопрос о наших остальных отрядах, собирающихся сейчас в Багдаде. Миссию официально назвали «Данстерфорс», и в Багдаде, а затем в Рузе создали лагеря «Данстерфорс» для размещения различных отрядов – до тех пор, пока не отдадут приказы относительно их дислокации. Неофициальное обозначение звучало как «Секретная армия».

Мне не терпелось получить еще одну партию офицеров, но мы еще не были вполне уверены в своем положении, а Багдад в тот момент не мог выделить для них автотранспорт. Я осознал всю глубину плачевного положения этих офицеров и солдат, прибывших с какого-либо театра активных военных действий, полных надежд на возможность великих свершений и вынужденных томиться в ожидании в месопотамском лагере; но пока все должно оставаться по-прежнему, и единственное, что им можно было делать, – это заниматься изучением персидского или русского языков – довольно скучное занятие для людей, в основном воинов, никогда не ожидавших, что их попросят стать полиглотами.