Бриз эйфории
Шрифт:
Мужчина — повар, — звучит хорошо! — так думал Павел. Он окончил кулинарное училище и теперь явился к отцу работать в его кофе, но место шеф повара было занято, да и место повара тоже.
Это все, что знала Алла о Павле. А еще она знала, что к хозяину подбивает клинья новая сменщица ее мамы. Алла была еще совсем юная девушка, стройная и худенькая, но в душе у нее расцветали такие потребности! Об этом она и думать боялась. А еще она знала, что декада до Нового года в кофе вся расписана, и со следующего дня в кафе ожидается наплыв праздничных компаний.
Девушка еще раз посмотрела на зал, погасила свет. Она зашла в раздевалку, накинула старую курточку, заглянула в кабинет хозяина, и вышла из кафе. Она сама закрыла дверь на ключ и отнесла его домой.
На школьном новогоднем вечере Алла блистала в сказочном платье настоящей феи, на ногах у нее сверкали волшебные туфельки, на шее сверкало колье из изумрудов, в ушах покачивались изумрудные сережки. Она стала центром притяжения всех мальчиков, они крутилось вокруг нее целой стаей.
Девчонки обиженно толпились у изумрудной елки, обсуждая наряд новой феи. Они и так недолюбливали Аллу, а тут и вовсе отодвинулись от нее. Девушки не могли понять, где и за какие деньги бедная девушка добыла великолепное платье?! Нет, это в головах красавиц никак не укладывалось!
После школьного праздника Алла ушла ночевать к Клаве, ничего удивительного в этом не было. Клава дала Алле свою домашнюю одежду, раздвинула диван, спросив разрешение у мамы. Так она осталась на три дня в доме подруги, домой она даже не звонила. Шли школьные каникулы.
Вечером по телевизору Алла из новостей узнала, что в городе произошло двойное нападение, а человек, совершивший нападение — скрылся. Предполагали, что Павел двумя ударами ножа ранил двух сотрудниц.
Тем же вечером к Алле пришел Тор и сказал, что ее мать ранена вместе со своей сменщицей. Алла пошла в больницу, но к матери ее не пустили, и она ушла домой. На следующий день под предлогом, что ей тяжело, она вернулась в дом к Белле, и осталась у нее на неделю. Аллу жалели все и осуждали молодого хозяина кафе.
Алла один день грустила, потом вместе с Беллой ездила по магазинам и покупала новую одежду и обувь. Белле деньги на одежду давал отец.
Бывшая жена Матвея, прекрасно знала, что он привел в дом Аллу с матерью. Она, изменив облик, внедрилась в доверие к матери Аллы, назвавшись поварихой. Но в праздники им пришлось много работать, и обе дамы переутомились. Они крупно повздорили, и разозлили третьего помощника — Павла.
Марья всегда чувствовала, что Павел опасный человек. Нож слегка ранил ее, злоба у него копилась давно. Мать Аллы вступилась за Марью. И Павел в порыве гнева на Марью случайно ранил мать Аллы, демонстрируя им технику владения двумя ножами одновременно.
По делу о двойном ножевом ранении все были одного мнения: виноват Павел.
Алла думала, что Павел ранил ее мать случайно, ей казалось естественным, что человек прошедший через настоящую войну, обладал ослабленной нервной системой и навыками обращения с холодным оружием.
Павла и Матвея Федоровича не могли найти.
Еще один человек не мог взять в толк, зачем Павлу понадобилось нападать на двух женщин? Может, он демонстрировал технику владения ножами? Да, они выпили на троих во время работы, но это им не в первый раз доводилось делать, а тут еще и новогодние праздники. Но вот так сразу ранить двух женщин? В чем две женщины могли перед молодым мужчиной провиниться? Очевидного ответа на этот вопрос не было.
Отец Беллы не переставал размышлять на эту тему. Алла постоянно находилась у них в доме, а у него нарастало раздражение против нее. Ее все жалели, а он ее ненавидел с каждым днем больше и больше. Неужели это мужская солидарность? Или что-то другое? Он попытался высказаться дома против Аллы, но на него домашние обрушились с гневными словами, что он не справедлив к бедной девушке.
Казалось бы, задача решения не имеет: почему его раздражает Алла? Почему он внутри себя не осуждает сына хозяина кофе, а если и осуждает, то только за несдержанность?
Глава 9
Новогодние каникулы подходили к концу.
Что же произошло в кафе с точки зрения Юры?
Посетители сидели за праздничными столами в кофе и мирно разговаривали. Все столы в этот новогодний вечер были заняты. Елочные шары поблескивали на елке и на всех стенах в лучах цветомузыки. Музыка звучала, как оформление к разговорам за столами, которые ломились от еды и напитков. Шел час насыщения и тостов.
Юра, сидевший в зале, всегда знал, что после шампанского и вина аппетит разгорается на целый час. В этот час даже те, кто занимался развлечением общества, и те ели, словно до этого еды в глаза не видели. В какой-то момент вилки уменьшили свою скорость, движения рук и челюстей прекратились. Самый праздничный стол в году постепенно приобретал неопрятный вид. Голоса зазвучали громче, пытаясь заглушить музыку.
— Реально у всех отношения разные. Ты познакомился со мной, подарил мне подарки, но это не факт, что у нас все будет хорошо! Что ты на меня опять наезжаешь своими вопросами по поводу, почему мы не живем в деревне? — спросила у Юры Алла.
— Мы притираемся с тобой друг к другу, — уклончиво ответил он. — У нас период вопросов.
Красный луч света прошел по красной блузке Аллы и побрел дальше. Юра передернулся он внутреннего ужаса, он ничего не понял, но ему показалась, что по груди девушки струится кровь. В этот момент раздался крик, за ним еще один. Крик шел со стороны кухни, заглушая музыку. Алла посмотрела на Юры, который вскочил с места и побежал в сторону кухни.
То, что он там увидел, превзошло все его ожидания. Сцена не для праздника.
Две поварихи лежали у стола в странных позах, и истекали кровью. Юра увидел, как из открытого окна выпрыгнул мужчина, в каждой руке у него было по ножу, а на голове у него был белый колпак. В этот момент в кухню ворвались несколько человек и закричали на разные голоса. Некто уже вызывал скорую помощь. Женщины были ранены в мягкие ткани, но они были обе живы.
На следующий день белый снег облепил деревья. Почти белое небо не отражалось в реке, запорошенной снегом. Юра шел по берегу пруда мимо снежных деревьев и нетронутого снега. Он наслаждался чистотой природы и чувствовал себя первым среди снежного безмолвия. Его душа еще страдала, но уже наполнялась лирическим настроением. Его грудь вдыхала чистый воздух. Ему было и хорошо и плохо. Его ноги отважно оставляли следы на белом полотне дороги.