Бронебойный диалог
Шрифт:
– Мне сопровождать вас? – спросил помощник.
– Конечно, Муса.
– Слушаюсь.
Джемал и Несар прошли к поднятой крышке подвала.
Охрана опустила лестницу, два боевика спустились вниз вместе с табуретом, проверили, надежно ли закован Ниврай, после чего подали сигнал наверх, и Джемал, Муса Несар и Шардани тоже спустились в подвал. Главарь банды уселся на табурет, пристально глядя на Ниврая.
Асад выдержал этот взгляд.
– Ну вот, и пришло время ответить за предательство, Ниврай, – усмехнулся Джемал.
– Да? – спокойно произнес Асад. – И кого же я предал?
– Свой
– Нет, Джемал, это ты предал народ, который хочет жить в нормальных условиях, в достатке, в мире. Ты же со своими талибами решил, что имеешь особую привилегию стоять над интересами нации, вместе с кучкой фанатиков определять, как и кому жить. Я всю сознательную жизнь боролся против таких, как ты, оставаясь верным долгу и присяге. Я воевал против таких, как ты, в восьмидесятых годах, потому что понимал, будущее страны зависит от дружбы с Россией, воевал, когда орда талибов смела все ценное и живое на своем пути, погружая Афганистан в мглу средневековья, и во время нахождения в стране войск западной коалиции, потому что именно США и ее союзники создали вашу организацию, да и до сих пор финансируют ее. Так кого я предал, Джемал? В отличие от тебя?
– Хорошо говоришь, Асад. Тебе, оказывается, памятник ставить надо, как Ахмад-шаху-Масуду? – скривился главарь.
– Тебе ли говорить о памятниках, Джемал? Ведь талибы разрушили все наше национальное наследие!
– И правильно сделали. Недолго стоять и памятнику Масуду.
– Ты надеешься, что талибы после ухода натовцев навсегда захватят власть в Афганистане?
– На что надеюсь я, не важно, мне интересно, на что надеешься ты, ведь понимаешь, что смерть Хатима и Муштака я никогда не прощу.
– Понимаю и спрашиваю, чего медлишь? Я в твоих руках. Убей меня, и ты отомстишь и за Хатима, и за своего бывшего помощника, и за десятки своих головорезов, которые были уничтожены с моей помощью и при моем участии.
– Саиб! Позволь, я собью спесь с этой вшивой собаки? – выступил вперед Шардани.
– Нет, – запретил Джемал, – пусть говорит.
– В чем дело, Джемал? Почему медлишь? Я бы, попадись ты ко мне в руки, медлить не стал. Пристрелил бы тебя, как шакала.
– Легкой смерти захотел, Ниврай?
– Мне все равно. Убьешь сразу или подвергнешь пыткам, издевательствам. Вы, талибы, на это мастера. Я просто хочу, чтобы все быстрее закончилось.
– А не закончится быстро, Ниврай. Ты, оказывается, плохо знаешь меня. Если я приговариваю к смерти мужчину, это значит, что приговор распространяется и на всех его близких. На жену, детей… сестру.
Ниврай почувствовал тревогу. До этого он готовился принять смерть, но не думал об опасности, которой могла подвергнуться его семья, и тем более Наима. Но… Джемал не просто так упомянул семью и детей.
– Задумался, Асад? – неожиданно рассмеялся главарь. – Что-то пошло не так, да? И ты прав. С огромным удовольствием сообщу, что твоя жена Ламис и дочери, Гульру, Муна и Самина, сейчас под охраной верных мне людей находятся на подступах к старинному городу Хордест.
– Что?! Этого не может быть! – воскликнул Ниврай. – Ты лжешь, пес!
– Нет, Ниврай, я не лгу, и скоро ты убедишься в этом. Я дам тебе возможность какое-то время провести
– Я не верю тебе.
– Дело твое. Твоя семья уже в Афганистане. В воскресенье, я рассчитываю, к ней присоединится Наима. И с ней я дам тебе возможность пообщаться, узнать, как это русский спецназовец не смог уберечь свою жену. И где? Не в каком-то Джизаке, а в самой Москве. А потом, Ниврай, вас всех вывезут в твой родной Чидар, куда мы соберем жителей Хайрана, Гардабаза и Хордеста. В твой родной кишлак, где ты с семейством предстанешь перед нашим судом и где весь твой род будет казнен страшной смертью. Причем казнь будет проходить медленно. Сначала на плаху взойдет твоя сестра, ей будет оказана особая честь, я лично сдеру с нее шкуру, а затем Наиму сменит Самина. Ты увидишь, как по одному в муках умрут твои близкие. И только потом мои люди займутся тобой.
Ниврай дернулся, но цепь удержала его.
– Вот и не выдержали у тебя нервы, – усмехаясь, поднялся Джемал. – А теперь сиди здесь и жди. Жди казни.
– Будь ты проклят, кровавый поддонок! – выкрикнул Ниврай.
– Ты не проклинай, Асад, ты лучше за себя и своих баб помолись. Проси Всевышнего, чтобы дал им терпения выдержать то, на что обрек их ты. – Джемал плюнул на Ниврая и поднялся по лестнице наверх.
За ним последовал помощник и охранники, поднявшие лестницу и закрывшие лаз решеткой из толстых железных прутьев.
Сотрудники российского посольства, офицеры СВР, майор Гранов и старший лейтенант Шустов с 15.00 находились на совещании у посла. Обсуждался вопрос, связанный с эвакуацией сил по поддержанию мира. Процесс вывода войск западной коалиции затягивался. Одной из причин стал обстрел колонны английских пехотинцев, и объединенное командование приняло решение провести войсковую операцию на Кандагарском направлении, дабы заставить боевиков уйти дальше на юг. Второй причиной была катастрофа американского «Боинга», разбившегося при посадке на главном аэродроме сил по поддержанию мира, надолго выведя из строя взлетно-посадочную полосу. Это давало России дополнительное время на принятие решения по обеспечению безопасности южных рубежей. Совещание затянулось, и офицеры Службы внешней разведки освободились только в 17.00. Они прошли в свой кабинет, и Гранов увидел мигающий красный индикатор на приемном устройстве системы слежения «Сова».
– А это что еще такое? – проговорил он, посмотрев на помощника.
– Похоже, у Ниврая серьезные проблемы, – ответил Шустов. – Так, посмотрим, когда сработала «Сова». Ого, почти час назад. Что же произошло?
– Включи систему, отмотай ленту на время 16.00.
Шустов выполнил распоряжение начальника.
Сначала они увидели Ниврая в его комнате, он был спокоен, затем на улице прозвучал выстрел. Ниврай открыл дверь, отпрянул назад и нагнулся к мини-камере, установленной в сундуке и позволяющей контролировать обстановку в большой комнате.