Броненосцы типа "Бородино"
Шрифт:
Русская эскадра в Чифу. 1895 г. Эскадренный броненосец "Император Николай I" под флагом контр-адмирала С. О. Макарова (вверху) и крейсера 1 ранга "Память Аэова" и "Владимир Мономах" на якорной стоянке.
Кораблестроение, выйдя из тупика, куда его завели скандальной практикой волюнтаристского заказа одиночных образцов кораблей, впервые после черноморских броненосцев типа "Екатерина II" поворачивало
Звездный час переживал и флот, который впервые со времен "американской экспедиции" добился не менее выдающейся бескровной победы в 1895 г. в Желтом море. Тогда весной в китайский порт Чифу прибыли две русские эскадры: Тихого океана под командованием контрадмирала Е. И. Алексеева и Средиземного моря под командованием контр-адмирала С. О. Макарова. Так Россия, объединившись в дипломатическом демарше с Францией, Англией и Германией, приняла участие в обуздании аннексионистских устремлений Японии на материке. Перед лицом готовой к бою и превосходившей ее флот в боевой мощи русской эскадры Японии пришлось отказаться от притязаний на обладание взятым штурмом в войне с Китаем 1894-1895 гг. Порт-Артуром.
В том же 1895 г. на пороге испытания войной оказался и Черноморский флот, который как никогда оказался близок к давно готовившейся Босфорской экспедиции. Англия, давний соперник России, унизившая ее в Крымской войне и лишившая плодов победы в войне с Турцией 1877-1878 гг., вновь, хотя и путем хитрой дипломатической комбинации (под видом совместного давления на султанское правительство), создавала угрозу вторжения в Черное море. На этот случай наш флот было решено ввести в Босфор, чтобы не допустить захвата проливов англичанами. Впервые корабли, вместо традиционного осеннего завершения кампании продолжали плавать в течение зимы 1895- 1896 гг. Боясь оказаться в клещах между русским и французским флотами, англичане от своей инициативы отказались. Такая же ситуация повторилась в 1897 г., когда флот под командованием адмирала Н. В. Тыртова находился в готовности для похода в Турцию, где обострилось положение христианского населения. Так броненосный флот становился весомым инструментом международной политики, приучался к редким еще для него широкомасштабным операциям.
Все эти видимые проявления внутреннего благополучия и внешнеполитических успехов были, однако, лишь одной стороной медали. Другую ее сторону составлял скрываемый властями, но неудержимо нараставший социально-политический кризис. Его вызвал откровенно реакционный курс правления "царя-миротворца" Александра III, который, оттолкнув от себя всех сторонников либеральных реформ, фактически готовивших для России конституцию, пошел по пути контрреформ. Он хотел поставить под контроль государственной бюрократии и систему образования, и печать, и местное самоуправление. Курс на административный произвол, на консервацию феодальных и патриархальных отношений в обществе вызывал недовольство даже в среде либеральных помещиков и буржуазии, разжигал подпольные движения, а жестокие расправы над заговорщиками поднимали волну нового, еще более жестокого и безоглядного терроризма. Уже в 1895 г. Департамент полиции вынужден был обратить внимание на деятельность "Союза борьбы за освобождение рабочего класса" и проявившееся в 1896 г. нарастание стачечного движения.
К несчастью для России, личность нового императора, как никогда в се истории, оказалась ужасающе несоответствующей размаху и огромности социальных проблем, накопившихся за прошлые годы. Не обремененный ни выдающимися природными способностями, ни гуманистическим воспитанием, ни основательным образованием, он лишь "выслушивал" читаемые ему выдающимися профессорами науки, но экзаменационной проверке их усвоения не подвергался. В нем не было ни величия души, ни характера, ни умения разбираться в людях и ценить талантливых и преданных делу сотрудников.
Любитель военной истории, которую он взялся преподавать наследнику, Николай оказался неспособен извлечь из нее ни одного урока, и даже мысль о том, что непреклонно охраняемое им самодержавие и сама династия были спасены в свое время тем самым земством, перед которым он так нелепо и бездарно выступил, не приходила ему в голову. Вместо всех тех свойств, которые у искушенных политиков и полководцев называются расчетом, предвидением и интуицией и которые позволяют им безошибочно реагировать на многообразно меняющиеся события реальной действительности, император во все годы своего царствования с поразительной неизменностью проявлял лишь косность мышления и не поддающееся никаким доводам рассудка, бездумное до тупости упрямство.
Император и флот
Не готовясь специально к морской службе, как это было с некоторыми членами императорской фамилии, но имея достаточно времени для близкого ознакомления с флотом, император и в этой области своего ведения предпочел оставаться равнодушным и весьма несведущим дилетантом. Только этим обстоятельством (столь далеким от конструкторской увлеченности его кузена императора Вильгельма II) можно объяснить состоявшееся в первые дни его царствования, более чем поспешное, но имевшее роковые, далеко идущие последствия решение об осуществлении грандиозного плана сооружения в Либаве порта императора Александра III. Избрав Либаву местом более чем 10-летнего вложения колоссальных государственных средств, соизмеримых с расходами на сооружение всего Кронштатского порта, Николай II тем самым поставил Крест на прорабатывавшихся длительное время под наблюдением Александра III планах создания незамерзающего порта на мурманском берегу.
Столь же далеко идущие и не менее безрадостные последствия имело и участие императора в создании принятой в том же 1895 г. 7-летней программы судостроения. Странной и, правду сказать, весьма неудачной была эта первая в новом царствовании программа. Будучи к тому же еще и "усовершенствованной" императором, она и вовсе обратилась в свою противоположность. Представляя в июле 1895 г. программу своему вошедшему на царство племяннику, генерал-адмирал Алексей Александрович, любимый брат императора Александра III, не пожалел слов на декларации о верности заветам в бозе почившего монарха.
Программа (работа над ней началась совещанием в марте) подавалась в качестве неизбежной в силу изменившихся обстоятельств корректировки глобальной программы на 20-летие 1883-1902 гг., которой император Александр III начал "переформирование флота", оказавшегося под руководством И. А. Шестакова в состоянии "застоя и слабости". Объявлялось также, что "главной основой морской вооруженной силы" России должны, по примеру всех других держав, оставаться броненосцы, постройку которых предполагалось вести "с неослабной энергией". Иными словами, новому императору с первых дней царствования предоставлялась блистательная возможность эффектным шагом продолжить дело своего родителя и своей державной волей поднять флот на новую ступень совершенства.
"Ринуан" – типичный представитель эскадренного броненосца малого водоизмещения в конце XIX – в начале XX вв.
Но совершенства не получилось. Отсутствие глубокой стратегической и тактической проработки *обусловило весьма поверхностный анализ политической обстановки и столь же примитивный уровень предвидения. По-прежнему ориентируясь на соперничество с Германией, программа почему- то не учитывала ни фактора русско-французского союза, ни тревожных перемен, совершавшихся в положении России на Дальнем Востоке. Из-за этого, вместо способных действовать совместно с французским флотом мореходных эскадренных броненосцев, предлагалось, бездумно поддавшись примеру Германии и Швеции, строить броненосцы береговой обороны. Таких броненосцев в придачу к уже трем ранее построенным типа "Адмирал Сеня- вин" предлагалось соорудить еще четыре.