Броненосцы типа "Бородино"
Шрифт:
Участвуя в расстреле "Осляби", он с самого начала боя не подвергался обстрелу, и державший на нем флаг контр-адмирал Симамура не мог, наверное, не нарадоваться дисциплине на русской эскадре, корабли которой даже из-за спины "Орла" старательно, но безуспешно вели огонь по далеко ушедшему вперед "Микасе". "Орел" нарушил эту идиллию, подтвердив еще раз, что в одиночном бою наши корабли вполне отвечали всем правилам артиллерийского искусства.
Третьим пристрелочным выстрелом (падения снарядов около шедшего на "тихой воде" "Ивате" были хорошо видны) противник был накрыт с расстояния 32 каб. Данные о прицеле и поправке целика немедленно передали по еще действовавшей системе ПУАО в плутонги групп левого борта. Эффект был поразительный. Несмотря на считавшееся по тогдашним понятиям большое расстояние, "Ивате", увлеченный безнаказанным расстрелом уже сильно подбитого "Осляби", был накрыт сразу несколькими снарядами с "Орла". На корабле, как стало потом известно, были подбиты боевая рубка, носовая башня,
Выход в 14 час. 20 мин. из строя "Осляби" и одновременно с ним "Бородино" привел их относительно японцев почти в створ с "Орлом", и те не замедлили реализовать эту благоприятную для них ситуацию. В этот период боя, несмотря на поддержку "Бородино" (его кормовая 305-мм башня безостановочно посылала свои снаряды над ютом "Орла"), корабль понес значительные потери и получил ощутимые повреждения. И хотя броня нигде не была пробита, все же исключительная интенсивность обрушившегося на корабль града снарядов приводила к неуклонно множившимся разрушениям небронированных участков борта, палуб и надстроек.
Так нелепо (уже во второй половине боя) погиб пользовавшийся особенным уважением команды и офицеров лейтенант А. В. Гире. Он командовал правой группой артиллерии, управляя огнем правой носовой 152-мм башни. Счастливо избежав гибели от пожара и взрыва патронов своей башни (раскаленный осколок снаряда, влетев в открытую горловину в крыше для выбрасывания гильз, воспламенил кранцы), он отправил на перевязку уцелевших из прислуги и сам сделал оба выстрела из заряженных перед этим орудий. По вызову управлявшего кораблем старшего офицера Гире отправился в боевую рубку для замены раненого старшего артиллерийского офицера лейтенанта Ф. П. Шамшева. И в момент, когда он поднимался по шторм-трапу на мостик, под ним от разорвавшегося снаряда вспыхнул хранившийся поблизости пластырь. Сигнальщики подхватили лейтенанта, руками сбили пламя, но полученные ожоги не оставляли надежды выжить.
С пожарами, благодаря заранее принятым мерам, удавалось справляться, хотя и на "Орле" горевшие обломки иногда попадали даже в шахты элеваторов, а вода через разбитые люки и комингсы проникала в погреба боеприпасов. Башенные установки (особенно 305-мм орудий) проявили высокую живучесть, выдерживая по несколько прямых попаданий 305-мм снарядов, но явная затесненность 152-мм башен среди корпусных конструкций и обращавшееся в ловушку при близком взрыве хитроумное устройство мамеринцев (их кольцевые швеллеры сминались, зажимая один другого) приводили к заклиниванию, с которым справиться не удавалось. Так к концу боя полностью или частично (с большим ограничением угла поворота) оказались заклиненными две правых и одна левая башня. Много бед принесли широкие амбразуры башен. К концу боя могла стрелять только правая носовая, но и она из-за безнадежно выгоревшей при пожаре электротехники могла действовать только вручную и требовала нового состава прислуги. Из остальных левая носовая была безнадежно перекошена и искорежена последовательными попаданиями 4 или 5 снарядов. Левая кормовая не могла больше стрелять из-за осколка, засевшего в канале одного орудия, и опасно глубокой выбоины на стволе другого. У трех других было частично или намертво заклинено горизонтальное наведение. Из них первая средняя (командир артиллерийский кондуктор Панцырев) выдержала пожар воспламенившихся патронов из-за осколка, попавшего в амбразуру. В ней убило 3 человека, многие получили сильные ожоги.
На одном из кораблей японского флота во время артиллерийских учений.
Общая схема маневрирования в Цусимском бою.
Проницаемы для осколков, несмотря на броню, оказались и башни 305-мм орудий. В кормовой во время расхождения на контр-курсах (около 14 час 40 мин.) с японской эскадрой, когда огонь с обеих сторон достиг наибольшей силы, снаряд 203-мм калибра ударил в вертикальную броню под кромкой левой амбразуры. Часть крыши, разорвавшись по стыку, опустилась двумя углами вниз, ограничив угол возвышения орудия (стрелять можно было не дальше 30 каб). Множество осколков проникло в башню (они попадали даже в отделение штурвалов ручного горизонтального наведения), убив одного комендора и ранив троих. Но несмотря на это, повреждено было только приспособление для стрельбы гальваническими трубками. Выдержала башня и попадание в крышу, от которого, потеряв глаз при взрыве у рубки, чудом остался жив командир башни О. А. Щербачев. Передав командование башней кондуктору Расторгуеву, мичман, невзирая на ранение в голову и потерю глаза, остался в башне. Башня продолжала стрелять, бесперебойно действовали
Бой показал целесообразность бронирования батареи 75-мм пушек. Их 76-мм броня выдерживала попадания даже 305-мм фугасных снарядов, которые иногда выплавляли в плите язвы глубиной до 25 мм, но не пробивали ее. К несчастью, преимущества броневой защиты сводились почти на нет уязвимостью открытых, по старинке открывавшихся настежь, орудийных портов, которые, как и башенные амбразуры и смотровые просветы рубок, беспрепятственно поражались осколками. Таков был парадокс эпохи, отвыкшей от серьезных артиллерийских сражений. При исключительной интенсивности огня японских кораблей все казематы 75-мм артиллерии новых русских броненосцев оказались в значительной мере выведенными из строя. Так взрывы двух 203-мм (или одного 305-мм) снарядов, попавших в левые порты носового каземата, уничтожили оба орудия, убили командира плутонга мичмана А. П. Шупинского и трех комендоров, ранив остальную прислугу. Осколками, проникшими через дверь в продольной броневой переборке, была взорвана часть патронов и выведено из действия правое орудие. Броня позволяла в течение боя вести огонь из центральной батареи 75-мм пушек, но и здесь потери из-за открытости амбразур были значительными. Командир левой батареи мичман князь Я. К. Туманов был тяжело ранен и командовать пришлось командиру правой батареи мичману Н. А. Сакеллари.
Кормовой, наиболее компактный каземат, занимавший часть офицерской гостиной, выдержал несколько попаданий тяжелых снарядов в броню, но был опустошен более легкими снарядами, пробивавшими легкие полупортики или влетавшими прямо в порты. Трое комендоров были убиты, остальные ранены. Тело командира батареи прапорщика Г. А. Андреева-Калмыкова, в азарте боя вышедшего управлять огнем батареи на адмиральский балкон, нигде найти не могли. Снесло ли его взрывом ударившего в броню снаряда, убило ли прямым попаданием или раненого смыло неожиданно вкатившимся водяным валом – неизвестно. И только после его гибели, когда из боевой рубки "Орла" заметили, как водяные валы накрывают балкон впереди идущего и также перегруженного "Бородино", последовал приказ задраить и забаррикадировать мешками с углем весь кормовой каземат.
Вслед за предшествовавшими кораблями повторилась на "Орле" и трагедия командного состава, для которого несостоятельная в своей конструкции боевая рубка в бою превращалась в гибельную ловушку. Наспех придуманные, непроверенные стрельбой на полигоне, уже в походных условиях установленные козырьки-ограничители визирных просветов "счистило", как говорили офицеры, взрывами первых же попавших в броню рубки снарядов, и люди в рубке оказались так же беззащитными, как был беззащитен почти полностью уничтоженный командный состав "Рюрика" в бою 1 августа 1904 г. и как был беззащитен командный состав кораблей в бою в Желтом море 28 июля того же года. С ужасающим однообразием попадания снарядов и осколков внутрь боевых рубок продолжали выводить из строя и корабли 2-й Тихоокеанской эскадры.
На "Орле" к концу боя почти все люди в рубке были серьезно (некоторые до трех раз) ранены, а большинство приборов и приводов управления разбито. Взрывом 203-мм снаряда в рубке были уничтожены дальномер, боевые указатели системы ПУАО и доска переговорных труб. Расстояние приходилось теперь передавать в центральный пост по чудом уцелевшей переговорной трубе.
Трудно было пользоваться и оптическими прицелами, которые заливались водой, вздымавшейся у бортов от взрывов, и быстро покрывались копотью от дыма. В батарейной палубе завеса угольной пыли, взбитой из-под бимсов, закрытых зашивкой (последствия использования батареи в качестве склада угля), и вовсе заставила перейти от телескопических к обычным прицелам. Имелись основания и к подозрениям о рассогласовании прицелов с орудиями вследствие недостаточно надежного способа их крепления.
По счастью, повреждения в боевой рубке "Орла" не затронули рулевого управления -оно весь бой действовало безотказно, и у иссеченного осколками штурвала свою героическую боевую смену отстояли израненные рулевой Кудряшов и боцман Копылов. Не покидал своего поста трижды раненный старший артиллерийский офицер лейтенант Ф. П. Шамшев, пока не был сменен лейтенантом Г. М. Рюмином. Тяжело раненного лейтенанта В. А. Саткевича не посту старшего штурмана заменил мичман Н. А. Сакеллари. Вернувшийся после перевязки младший штурман лейтенант JI. В. Ларионов вышел на мостик для глазомерного определения расстояний, но был ранен и вторично уведен на перевязку. Около 15 час. взрывом в просвете рубки в третий раз ранило командира, а его ординарец был убит осколком в голову. И пока командира, передавая с трапа на трап, несли по шканцам на перевязочный пункт, крупный осколок разорвавшегося снаряда пробил ему спину почти навылет. Помочь ему врачи были уже бессильны.