Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов
Шрифт:
— Я сейчас…
Голицын ненадолго вышел из «волги».
У других машин тоже стояли крутые, как он, молодые офицеры спецслужб в штатском. Сойдись они вместе — у них было бы что рассказать друг другу.
Он взглянул на часы
" Сейчас должен дать отмашку Волок…»
Тот появился словно по волшебству. Голубоглазый, в кожаной куртке, без головного убора. Пшеничная копна надо лбом. Коротко перемигнувшись с Голицыным, повернул назад. Волок должен был вернуться к машине, включить двигатель
ждать.
" Все идет, как по графику…»
Голицын не чувствовал ни малейшего волнения.
Происходившее подтверждало его способность спланировать, и, в конечном счете, блестяще провести любую самую дерзкую диверсионную операцию. Недаром им было прочитано столько серьезных книг и по военному искусству и по агентурному ремеслу. Обидно, что ни МВД, ни КГБ, ни ГРУ в свое время не захотели его востребовать.
" Что ж получайте!..»
ВОЛОК
— — -
Волок незаметно кивнул, скрылся в толпе.
Он находился на вокзале уже около часа, пребывая в состоянии некой эйфории. Бродил, смотрел на ментов в форме и в штатском. Их действия были абсолютно объяснимы, знакомы и понятны.
Голицын в своих прогнозаз оказался прав на сто процентов.
Все внимание многочисленного наряда уделялось обеспечению охраны прибывавших делегатов и их вещей. Милицейский коридор протянулся от платформы к месту предполагаемой стоянки депутатских автобусов. Посторонний, действительно, мог приблизиться к народным избранникам разве что по воздуху.
Зато службы вокзала — камеры ручной клади, билетные кассы, особенно со стороны города, наоборот, не были прикрыты, оставались доступны.
Покинув Голицына на стартовой позиции, Волоков с перрона повернул назад, в проход к прирельсовому железнодорожному почтамту. Пассажиров здесь было еще немного: посетители грязноватой шашлычной, кавказцы.
— О, Волок! Е–моё!
Девица, разговарившая с кавказцами — в мужской шляпе, шубке, в белых обтягивавших стройные ноги джинсах и высоких сапожках, развернулась, было, чтобы идти, и едва не врезалась в него.
— То никогда, то на неделю два раза! Ты чего тут?
Волок узнал Ксению.
— За сигаретами. А ты?
— С друзьями… — Она показала на кавказцев.
Оба спешили. Договорили уже на ходу, расходясь:
— Телефон не потеряла? Звони!
— Нет. И ты тоже не пропадай.
Кавказцы не спускали с нее глаз. Ослепительно–белые зубы, ярко накрашенный рот. Верхняя пуговица на груди, несмотря на морозец, — не застегнута.
— Как твои мальчики? — вспомнила. — Виталька?
— Не знаю. Я с того дня их не видел.
— Увидишь — передавай привет.
Внезапно в динамиках вверху громко щелкнуло, полились торжественные звуки «Прощание славянки!»
Оба
— До встречи!
— Чао…
МЕНТЫ
Поезд уже катил вдоль платформы.
Поднявшиеся еще затемно номенклатурные пассажиры, как один во всех тамбурах дружно грянули:
— «Да–ра–гая ма–я стали–и–ца…»
Республиканская партийная делегация прибывала в полном составе. С секретарями обкомов, с начальством, с обязательными типажами официально расписанного реестра — доморощенным академиком, дояркой, писателем, рабочим–металлургом, шахтером, сельской учительницей…
В начале перрона, у могучих свежевымытых «икарусов», окруженный телохранителями и свитой, их уже встречал Первый республиканский секретарь. Он же член Политбюро. Моложавый, стройный, в модном пальто.
Состав плавно притормозил и из всех тамбуров сразу появились делегаты — все, как и было задумано — налегке, без вещей. Праздничные, улыбающиеся, с сознанием собственной избранности, заслуг, труда, значимости…
" Ум, честь и совесть эпохи…»
Игумнов сплюнул:
" Мы в дерьме, а вы во всем белом…»
Старший группы кубинских слушателей Академии МВД — неулыбчивый, в кожаной куртке, похожий на азербайджанца, успевший повоевать в Анголе, шепнул Игумнову:
— Узнают дома, что носим здесь чемоданы, скажут, учились в Союзе на носильщиков…
— Думаю ваши козлы на Кубе не лучше, Эста!..
— Фидель — человек!
Подбежал молоденький инспектор из Группы обнаружения забытых в вагонах делегатских вещей:
— Товарищ капитан, вот, — в руке он держал флакон одеколона. — В туалете стоял. Делегаты забыли… Мне вести к ним? В гостиницу?!
Практичный зам Игумнова Цуканов не замедлил сунуться:
— Не дури! Тащи к нам кабинет! Пригодится. «Шипр» этот Министерство Путей Сообщения выставило… По флакону в каждый сортир.
Инспектор засомневался:
— А в других вагонах не оставили!
— Может выпили. Что ж нам теперь, под унитазы заглядывать?!
Генерал Скубилин — высокий, осанистый — возвращавшийся по платформе вместе со своим штабом, услышал:
— Если с вещами делегатов что–нибудь случится — тебя, Цуканов, первого под унитаз загоню!
Служака мгновенно сориентировался
— Так точно, товарищ генерал…
— А то будет, как в прошлый раз! Не забыл?
В прошлый раз Цуканов погорел на консервах.
Когда он выходил из холодильника после комиссионной проверки вагона с консервами, охрана ВОХРа обнаружила у него в портфеле несколько банок. Цуканов оправдывался — " в магазинах–то шаром покати!» Жена Цуканова в ногах валялась, еле умолила Скубилина оставить супруга на службе — дать доработать до
пенсии.
Скубилин все помнил: