Броня. «Этот поезд в огне…»
Шрифт:
К смерти бойцы на фронте привыкли – да и как по-другому? Только что вместе читали письмо из дома, и вдруг пуля снайпера – бац! И собеседник твой мертв. Либо мина в окоп, из которого ты только что вышел, угодила. А вот товарищ твой там остался… Случайность или судьба?
А еще – везение. Сергей сам был свидетелем, как в блиндаж снаряд угодил. Все отделение – наповал, а один боец цел остался, даже царапины нет. Только оглох на одно ухо.
На следующий день, когда парни похмельем мучились, пришел комиссар, а с ним – корреспондент газеты. Корреспондент, младший лейтенант, долго расспрашивал,
Сергей на вопросы отвечал кратко, на лейтенанта ссылался, мол, приказ был, я его исполнял только.
Но через три дня дивизионная газета «За нашу Советскую Родину!» вышла – на неважной серой бумаге. На второй полосе было помещено фото Сергея, на котором его узнать было трудно, и заметка. Разведчики хлопали Сергея по плечу, подначивали и намекали – обмыть бы надо. По-своему, по-хорошему завидовали. В поиск ходили все разведчики, а напечатали статью и фото только Сергея.
— Ты газету не давай никому – заберут. Пошли родным, пусть почитают, как их сын воюет. Чтобы гордились! Не на кухне подъедаешься!
Заметка ли тому была причиной, удачно ли выполненное задание, но жизнь Сергея изменилась. Лейтенанту дали медаль «За боевые заслуги», а Сергея повысили в звании – он стал сержантом.
А через несколько дней его пригласил к себе начальник разведки полка. В комнатушке сидел незнакомый майор.
Сергей представился.
— Садись, сержант. Я комиссар разведки дивизии майор Осипов.
У Сергея сердце екнуло в груди. Хоть и не натворил ничего, а начальство найдет повод придраться. Но он молчал: пусть майор начнет, тогда станет ясно, откуда ветер дует.
— Хорошие кадры в полковой разведке, — похвалил майор.
Сергей насторожился: мягко стелет – жестко спать будет. Как бы именно по этой пословице и не вышло.
— У меня в разведроте парни хоть и опытные, а паровоз у немцев угнать да во вражеском тылу накуролесить у них не получилось бы.
Сергей вскочил:
— Я только приказы товарища лейтенанта Иванова выполнял, он командиром группы в рейде был.
— То, что командира не забываешь – это правильно. Садись, мы не на плацу, тянуться не надо. А вот пошел бы ты в дивизионную разведку? Там такие лихие хлопцы нужны.
Старлей, командир разведки полка, скривился, как будто лимон надкусил. Ему в разведвзводе свои опытные бойцы нужны. Служба, конечно, одна. Старлей майору подчиняется, но за полковую разведку спросят с него, а не с майора.
Но разведчики – народ прямой, камня за пазухой не держат. А тут переманивают ценный кадр – да было бы чем! Дивизионная разведка более глубокие поиски и рейды делает, служба труднее и опаснее, состав разведроты за два-три месяца меняется наполовину.
Старлей вскочил, лицо его покраснело:
— Товарищ майор, мы свои кадры сами растим, не переманиваем! — возмутился он. Знал бы старлей заранее, что такой разговор пойдет, услал бы Сергея с пустяковым заданием подальше.
В разведку брали добровольцев, служба эта не для всех. У пехотинца служба не сахар, но тот в траншее сидит, локоть товарища чувствует. А в наступлении пушки его поддерживают, если и бежит пехотинец, так за танком или самоходкой. Ранят – санинструкторы
А в разведке автономно все, вокруг чужие, и надежда только на товарищей. У разведчиков было много неписаных законов, соблюдение которых свято. Раненых и убитых в разведке всегда выносили. Даже если с превеликим трудом брали «языка», который был нужен командованию позарез, немца убивали, если предстояло сделать выбор – тащить его или же своего собрата, раненого на «нейтралке».
В дивизионную разведку брали пополнение из полковой разведки, из партизан, из штрафбата. Правда, из штрафников тщательно отбирали добровольцев, и обычно туда попадали один-два из десятка после собеседования с командиром разведроты. Вину и судимость после зачисления никто не снимал, это происходило только после первого успешного поиска в немецкий тыл. И штрафники тоже разные были – воры, люди, случайно преступившие закон, а то и вовсе попавшие в штрафбат не по своей вине. Скажем, если сломался танк, не двинулся в атаку – не от попадания вражеского снаряда, а коробка передач полетела, что в условиях массового производства на устаревших станках и неквалифицированном персоналом – подростками, женщинами – было не редкостью, то все зависело от «особиста». Если сочтет малодушием – в штрафбат, а уж коли вредительством осознанным признает, так и вовсе к расстрелу приговорить могли.
Майор попросил Сергея выйти на пару минут. Но дверь была тонкой, и стоящему в коридоре Сергею было слышно почти все. Командиры начали спорить, но потом сошлись во мнении – пусть решает сам Заремба.
Сергей открыл дверь.
— Заходи. Так что ты решил?
Сергею жалко было потерять подразделение, он уже свыкся с разведчиками, а на новом месте еще привыкать надо. Но повод сменить место службы был: хотелось узнать, что дивизионная разведка делает – все-таки статус выше. И он согласился.
Старлей только головой сокрушенно покачал:
— Иди, собирай вещи, сержант. Я жду тебя у машины.
Майор же был доволен и не скрывал этого.
Голому собраться – только подпоясаться. В тощем «сидоре» – все скромные пожитки: бритва, запасное чистое белье, портянки. Оружие старшине сдал, с лейтенантом попрощался, в землянке – с разведчиками. Все известием шокированы были.
На машине – видавшем виды «ГАЗ-67» – за полчаса они добрались до штаба дивизии. Майор запись в красноармейской книжке сделал и писаря вызвал, чтобы приказ о переводе и зачислении в отдельную разведроту оформил.
— Пойдем, командиру роты тебя представлю.
Командиром оказался лейтенант Пчелинцев.
— Принимай пополнение, Пчела! Из полковой разведки парень, это о нем заметка в «дивизионке» была.
Взгляд у лейтенанта был жесткий, оценивающий. Пополнение, тем более опытное – это хорошо. В первом взводе потери, там и служить будет.
Майор ушел, а Пчелинцев привел новичка к старшине.
— Оружие выдай, куртку из немецких подбери.
Наши разведчики немецкие маскировочные костюмы любили. Надел пятнистой стороной наружу – летом и осенью носи, наизнанку вывернул – зимой, поскольку куртка была двухсторонняя и изнутри белая. Прочная, под дождем почти не промокала, и карманов много.