Броня. «Этот поезд в огне…»
Шрифт:
Лейтенант опасался именно такой группы.
Разведчики сделали короткую перебежку, осмотрелись, скорее – прислушались. Глаза к темноте адаптировались, но дальше двадцати метров даже человека ночью не разглядишь, ночь безлунная.
Потом опять ползком. Сапер снова впереди, ощупывая землю перед собой – теперь опасались уже советских мин. Наши обычно ставили мины противотанковые, ибо танков боялись. Противотанковой артиллерии остро не хватало, гранаты и бутылки с «коктейлем Молотова» можно бросать метров за двадцать пять, подпустив танк вплотную. Только мало какие танкисты подпустят к
Ситуация улучшилась с появлением противотанковых гранат с магнитным дном, прилипавшим к броне. Но и немцы быстро нашли «противоядие», стали наносить на броню снаружи «циммерит» – цементную обмазку.
Ползший впереди сапер замер, и Иванов ткнулся головой в подошвы его сапог.
— Чужие впереди! — прошептал сапер, повернув к лейтенанту голову.
Тот подполз сбоку и стал всматриваться.
— Не вижу.
— Носом, носом нюхай!
И точно: немцы применяли для смазки сапог ваксу, а не гуталин, как наши. А еще они пользовались одеколоном. Не перед самым выходом, но чужой нос, особенно человека некурящего, этот аромат улавливал.
Лейтенант не уловил ничего, может – ветерок не в ту сторону подул, но саперу поверил.
Иванов выдернул нож из ножен и показал лезвие Синицыну, который полз следом за ним. Тот повторил движение, известив Суровихина и Сергея. Приказ был понят однозначно – работать ножами.
Сапер остался на месте. Он – взрывник-профессионал, а не мастер рукопашного боя, разведчики же выдвинулись вперед. На удачу им попалась воронка от крупнокалиберного снаряда, и они сползли туда. В этот момент Синицын прошептал:
— Вот они.
Темные тени увидели все. Было их больше, чем разведчиков, ровно вдвое, и волокли немцы за собой тяжелый груз.
— Пленного взяли, — опять прошептал Синицын.
В состоянии эйфории, что «языка» взяли и без единого выстрела ушли, немцы не заметили разведгруппу, притаившуюся в воронке. Они уже проползли немного вперед, когда лейтенант пригнулся и махнул рукой. Разведчики склонились, выслушивая.
— Тихонько выбираемся, идем к немцам, работаем ножами.
Они кивнули и выбрались из воронки, придерживая автоматы. Десяток осторожных шагов, не отрывая подошв от земли, чтобы не наступить случайно на гильзу или брошенную бутылку – и они кинулись все разом на немецких разведчиков. Тупые, чавкающие удары, хрипы агонизирующих… Эффект внезапности исчез в доли секунды, немцы вскочили и тоже схватились за ножи. Опытные враги попались, поняли, что если начать стрельбу, из русских траншей ответят огнем.
Дрались остервенело, в тишине, прерываемой тяжелым дыханием, стонали сквозь зубы.
С Сергеем, яростно размахивая золингеновским клинком, схватился здоровенный немец. Левую руку ему задел, рукав вспорол, по коже прошелся, но не всерьез. Оба противника выискивали слабинку – кто оступится, повернется неосторожно. В таком бою один удар решит исход его, кому быть победителем, а кому – убитым.
Сергей имел вес меньший, а подвижность лучшую. Он сделал ложный выпад ножом, немец отклонил корпус назад, уходя от удара, и левой ногой Сергей ударил ему в голень. Сапогом, да со всей
Дерущихся рядом не было видно. Услышав непонятный звук за спиной, Сергей резко обернулся и выставил нож. Но это был лейтенант, державшийся правой рукой за левую.
— Порезали меня.
— Я сейчас!
Сергей выхватил из кармана индивидуальный перевязочный пакет, надорвал зубами оболочку и перебинтовал лейтенанту руку. Зацепило того сильно, немного выше локтя гимнастерка была разрезана, вся липкая и в крови.
Лейтенант сел на землю:
— Посмотри, как наши?
На небольшом пятачке, изрытом каблуками, плотно лежали тела, некоторые – друг на друге. Сергей нашел Синицына и Суровихина. Оба уже не дышали, и земля под ними промокла от крови.
— Отошли. — Сергей вернулся к лейтенанту. — Глянь, кого они тащили.
Пленный был связан, с кляпом во рту, но жив, испуганно моргал глазами. Сергей наклонился к нему с ножом, и тот отшатнулся.
— Тихо, свои. Я кляп вытащу, но ты не ори, а то свои же огнем накроют.
Сергей вытащил кляп изо рта пленного и перерезал веревки, стягивающие ему руки и ноги.
Бывший пленный выругался и осторожно потрогал затылок:
— Здорово они меня по башке саданули!
К разведчикам подполз сапер:
— Живы?
— Лейтенант ранен, а вот Синицына и Суровихина – наповал.
— А я слышу – возня стихла. Вот, решил проверить. — Сапер показал гранату в руке. — Если бы победу одержали немцы, я взорвал бы их вместе с собой.
— Сергей, — позвал лейтенант.
— Я тут.
— Ты и сапер, тащите наших ребят. Негоже их здесь бросать, хоть похороним по-человечески. Пленный жив?
— Цел.
— Я за ним пригляжу. — Поднявшись, лейтенант и пленный шли во весь рост.
Сапер и Сергей ухватили за ворот маскхалатов убитых и поволокли их по земле – поднять и понести не было сил.
Вскоре впереди раздался лязг затвора:
— Стой, стрелять буду! Кто такие?
— Филимонов, ты? — подал голос бывший пленный.
— Агеев? Ты чего на «нейтралке» делаешь? Кто это с тобой? Подойди один!
Лейтенант подтолкнул бойца вперед, и несколько минут слышался тихий разговор.
— Подходите!
Подошли к траншее. Лейтенант спрыгнул, за ним сапер, принял тела убитых.
— Из разведки, что ли? — полюбопытствовал дозорный.
Лейтенант не ответил.
— Командира позови.
— Спят они.
— Ты что, дурак? У вас человека из траншеи уволокли!
Дозорный ушел и вернулся с командиром. Ночью петлиц не видно, и лейтенант встал:
— Командир взвода полковой разведки лейтенант Иванов.
— Командир роты лейтенант Габриелян. Ваши документы.
— Ты откуда такой здесь? В разведку с документами в кармане не ходят. Спать меньше надо! У тебя из траншеи немцы бойца выкрали, и кабы не мы…
— Кто?
Бывший пленный выступил из-за лейтенанта: