Броня. «Этот поезд в огне…»

Корчевский Юрий Григорьевич

Заняли удобное место – у бревенчатого моста через небольшую речушку. Бойцы замаскировались, со стороны и не видно было.

Сова с Сергеем находились на опушке леса, Сова давал наставления:

— Мы тебя слегка раним – по касательной. Царапина буквально, для убедительности. Сожительницу и полицейских расстреливаем, Савченко тоже. Ты забираешь его документы и ложишься на подводу. Село недалеко, стрельбу услышат, и полицейские поедут проверить. Веди себя спокойно. Можешь на них наорать, по морде съездить – не уследили, мол. Полиция потери

понесет, новичков брать будут. По возможности возьми нашего, он тебе и помощником будет, и связным.

— Как я его узнаю?

— У твоего старшины как фамилия была?

— Гладков.

— Вот он Гладковым представится, справку о регистрации предъявит. А вместо сожительницы убитой мы тебе подставим тоже своего человека. Но об этом позже, главное – стать Савченко. Полицаев своих пои самогоном, чтобы спьяну не разобрали сразу, а за это время они попривыкнут. Внешность-то у вас – один к одному, но сам понимаешь – голос, манеры отличаться будут. Для нас иметь на должности начальника полиции своего человека очень важно, мы заранее будем узнавать о карательных акциях, иметь бланки документов.

— Мне с сельским старостой придется общаться. Не раскусит?

— Старый жук, себе на уме. Да его чужие проблемы не волнуют. Живет бобылем, втихую собирает золотишко. Полагаю, в то, что гитлеровцы надолго пришли, он не верит. Если заподозрит чего – шлепни или припугни, что о золоте знаешь.

— Понял.

— Жаль, времени на подготовку мало было, все экспромтом получилось. Пояс с кобурой и пистолетом с Савченко сними, вдруг номер где-то записан. У Савченко автомат есть, еще советский ППД, из трофейных. У остальных полицаев наши «трехлинейки».

Сергей уже был одет в форму полицая. Волновался он сильнее, чем перед выходом в поиск на «нейтралку».

За разговорами стемнело. Вот-вот должны были показаться подводы, и потому напряжение нарастало. Ярко светила луна, трещали цикады.

Около десяти часов послышался перестук тележных колес.

Парни из отряда до боли в глазах всматривались в седоков. Мирных жителей на телегах быть не должно, на оккупированных землях действует комендантский час, но все-таки ошибиться нельзя, это сорвет всю операцию.

Подводы въехали на мост. На передней подводе был виден пьяный, раскачивающийся из стороны в сторону Савченко. Полюбовницы его не было видно, наверное, она, упившись, лежала в подводе на сене.

Позади Савченко двое полицаев что-то ели, болтая ногами.

Сергей усмехнулся: либо они сперли съестное с праздничного стола бургомистра, либо сам Савченко вынес им угощение.

Автоматные очереди прозвучали резко, никакого боя не было. Одной очередью наш разведчик срезал полицаев, второй изрешетил Савченко. Выскочив на мост, подхватили под уздцы лошадей.

Сергей и Сова поспешили к подводам.

Савченко был мертв, грудь изрешечена автоматной очередью. Сергей расстегнул на нем пояс с кобурой и надел его на себя.

— Повязку не забудь!

Сергей

стянул повязку с левого рукава Савченко и нацепил себе на руку. Повязка была белой, с надписью «Полиция». Обыскав карманы полицая, он переложил себе все, что нашел: документы, кошелек, круглую деревянную коробочку, еще что-то – со всеми этими вещами он разберется потом.

Неожиданно шевельнулась и села женщина в повозке – она была сильно пьяна. Пару минут женщина таращилась на Сергея, потом перевела взгляд на мертвого Савченко, икнула и махнула ладонью перед лицом. Ей показалось, что у нее двоится в глазах спьяну – Савченко-то было двое.

Стоящий рядом Сова расстегнул кобуру у Сергея, достал пистолет, передернул затвор и выстрелил женщине в голову.

Сергей вздрогнул. Он понимал, что женщину надо убить, но как-то оттягивал этот момент. Сова все сделал сам.

— Ложись в телегу, а пистолет в руке держи, вроде ты отстреливался! Стой!

Сова вскинул пистолет и выстрелил Сергею в левую руку, чуть выше локтя. Кожу обожгло.

— Вот, теперь ложись!

Сергей улегся поперек телеги. Рядом, в десяти сантиметрах – еще теплый труп женщины. Неприятно, но надо пережить.

— Все, уходим!

Сова пошарил в сене, нашел четверть самогона и щедро полил им форму Сергея.

— Для запаха, — пояснил он. — Удачи!

Партизаны исчезли в ночи. Сергей полагал, что, встревоженные близкой стрельбой, к мосту выедут полицейские. Ничего подобного! Он пролежал в сене с полчаса, пока лошадь сама медленно побрела в село – она знала дорогу к конюшне. Следом за товаркой пошла и вторая лошадь. Так они и въехали в село.

Лошади сами остановились у какого-то дома. Из головы убитой сожительницы настоящего Савченко подтекала кровь, и на дне повозки было уже сыро. Форма на спине Сергея промокла, но он стоически терпел.

Через некоторое время слева появились две фигуры. Они вышагивали неспешно, переговаривались. Увидев подводы, остановились.

— Кажись, начальник прибыл…

— Ну да, лошадь и подвода его. Пьяный небось в хлам.

— Посмотрим? В подводе наверняка самогон есть, хлебнем.

— Увидит – взгреет.

— Он зенки первачом залил, завтра и не вспомнит.

Сергей хорошо слышал их разговор. В селе тихо, голоса далеко разносились.

Полицаи, несшие ночное патрулирование, приблизились.

— Савченко в подводе, даже сил выбраться нет. Хорошо погуляли у бургомистра.

— Давай его в дом занесем. Нехорошо, в подводе лежит, как забулдыга. Власть все же…

— Давай. И самогон заберем.

Подошедшие стали вытаскивать Сергея из телеги.

— Стой! — вдруг всполошился один. — У него спина липкая.

Он понюхал выпачканную ладонь.

— Кровью пахнет.

— Так ведь стрельба была у Еремина моста.

— Точно!

Сергея перенесли в дом, зажгли керосиновую лампу. Керосин был в дефиците, и его получали только пособники немцев – полицаи, староста.