Бронзовые шеренги
Шрифт:
Бронзовые шеренги
Крохотная точка солнца поднималась над каменистой землей. Со стороны расположения местных к Вибулену и его когорте тянулись длинные тени. Легион построился час назад; враг пока не шевелился. С юга дул игривый ветерок, пахнущий горечью, и трибун вскинул щит, заслоняясь от бриза.
— Когда выступаем, командир? — спросил первый центурион.
Гней Клодий Кальв занял свой нынешний пост после того, как его предшественник был в лепешку расплющен булыжником во время штурма одной далекой гранитной крепости. Вибулен помнил свои первые дни в когорте весьма смутно — восемнадцатилетний мальчишка, вдруг оказавшийся во главе четырехсот восьмидесяти солдат, чьи имена он отчаянно старался выучить. Что ж, теперь он их знает. Правда, сейчас
Молчаливое терпение бородатого Кальва вернуло Вибулена в настоящее.
— Когда подойдет кавалерия, мне доложат. Какой-то царек вроде как должен пригнать нам на подмогу пару тысяч, чтобы защитить фланги. Иначе…
Голос трибуна сорвался. Он смотрел на лагерь противника, раскинувшийся на каменистой равнине, вспоминая другое, давнишнее поле боя.
— Проклятые парфяне, — пробормотал Кальв, думая
О том же.
Вибулен кивнул:
— Проклятый Красс, [1] хочешь сказать. Он засунул нас туда, и потому ты тут. Тупой ублюдок. Но и он получил свое.
1
Марк Лициний Красс — римский политический и военный деятель 1 века до н. э. Руководил неудачным походом против Парфии и погиб в битве при Каррах в 53 году до н. э. вместе с большей частью войска. Имя главного героя рассказа наводит на мысль о Вибулене — воине армии Красса, упоминание о котором встречается в «Анналах» Тацита.
Легионеры, не нарушая построения, сидели на корточках, переговариваясь и жуя хлеб или сушеные фрукты. Они не проявляли ни показной храбрости, ни беспокойства. Слишком часто они вот так дожидались боя. Солнечный свет выкрасил забрала их шлемов в зеленый цвет, но зеленый не ядовитого оттенка яри-медянки, а в цвет морских волн гавани Брундизия [2] туманным утром.
О Матерь Веста, вздохнул про себя Вибулен. Роста он, как и большинство солдат легиона, был среднего, пять футов два дюйма, из-под шлема выбивались черные кудри, бороду трибун не отпускал. Лишь глаза выдавали истинный возраст того, кто казался юношей-подростком, — глаза усталого пятидесятилетнего человека.
2
Брундизий — древнеримский город-порт на берегу Адриатического моря, играл важную роль в сообщении с Востоком. В настоящее время итальянский город Бриндизи.
В расположении отряда командующего трижды прогудел рожок.
— Становись! — рявкнул трибун, но центурионы уже выкрикивали приказы, заглушаемые стуком о камни подбитых гвоздями сандалий. Десятая когорта могла бы построиться даже во сне.
Где-то в середине шеренги плащ легионера зацепился за зарубку на ободе щита. Солдат сдернул тяжелую ткань, выругавшись по-осски в ответ на рычание Кальва. Вибулен взял себе на заметку: после сражения разобраться с центурионом. Парень должен был позаботиться о замене щитов до высадки. Он бросил взгляд на свой щит. Сколько таких же ему довелось носить? Не важно. Доспехи сменить легко. Сейчас на нем уже четвертая кираса, хотя ни одна из них не сидела так, как та, которую купил ему отец в тот день, когда Красс назначил Вибулена трибуном. О Веста…
Подлетевший к командиру когорты гонец резко осадил своего скакуна, свирепо рванув поводья. Вибулен узнал посыльного — Помпилий Фалько. Вступивший в легион поросенок теперь превратился в настоящую свинью. Хотя, говоря так, можно оскорбить славное животное.
— Выступаем без кавалерии, — крикнул гонец, наклонившись. — Подровняй шеренги.
— Кровавый член Осириса! — сплюнул трибун. — Где подкрепление?
— Придется самим, — пожал плечами Фалько и развернул скакуна.
Вибулен шагнул вперед и перехватил узду.
— Фалько, — сказал он, не делая даже попытки говорить тише, — передай нашему почтеннейшему командующему, чтобы укрепил наш левый фланг, если он хочет, чтобы Десятая выступила. Местных слишком много — они ударят с трех сторон разом.
— Боишься умереть? — ухмыльнулся гонец и дернул повод.
Но Вибулен держал крепко. Порыв ветра взметнул его плащ.
— Боюсь ли я, что мне раскроят череп? — переспросил он. — Не знаю. А ты, Фалько? — Фалько бросил взгляд на правую руку трибуна и промолчал. — Передай, мы будем драться за него, — продолжил Вибулен. — Только мы не позволим ему посылать нас на верную гибель. Однажды мы это уже проходили.
Он отпустил поводья, и посланец поскакал обратно, поднимая клубы пыли.
Сменные доспехи достаточно прочны — щиты не раскалываются, падая, и шлемы выкованы без изъяна. Но в них нет утонченности искусной работы. Они тяжелы, безжизненны. Вибулен, например, все еще носит толедский меч с костяной рукоятью, требующий регулярной заточки, но, закаленный и сбалансированный, этот меч всегда готов перерезать нить чьей-нибудь жизни, как делал уже сотни раз.
Пальцы трибуна продолжали ласкать отполированный ладонью эфес — это успокаивало солдата.
— Спасибо, командир.
Трибун оглянулся на своих людей. Стоящие в первых рядах отсалютовали ему. А благодарил Вибулена Кальв, застывший, напряженный, превратившийся в статую из красного дерева и бронзы. Коренастая фигура лучилась гордостью за своего лидера. Предводителя. Больше никого из тех, кто стоял сейчас под знаменами, нельзя было назвать этим словом, никто больше не смог бы повести этих ветеранов, хотя солдаты, безусловно, подчинились бы отдаваемым им приказам. Вибулен усмехнулся и хлопнул Кальва по крепкому плечу.
— Может, это последний бой, а потом мы отправимся домой, — сказал он.
Над вражеским лагерем поднялась пылевая завеса. Издалека невозможно было различить фигуры, но под изумрудными лучами ослепительно вспыхивало железо. Тени медленно ползли влево и вправо по равнине — это выстраивались местные. Тысячи местных, много тысяч.
— Гэй-гип!
Двадцать всадников из охраны командующего промчались позади когорты, сотрясая землю своим галопом. Они остановились на левом фланге, заслоняя уязвимую пехоту. Яркие желтые и зеленые вымпелы трепетали на копьях, упертых в специальную колодку возле правого стремени. Пестрые флажки мешали всадить острие пики слишком глубоко в тело противника — тогда его будет трудно выдернуть. Под забралами шлемов мелькали угрюмые лица. Вибулен представил, как они злятся сейчас из-за этого перемещения, совершившегося по его требованию, и опять ухмыльнулся. Телохранители, вероятно, оскорблены тем, что им придется драться, а не гордо держаться в стороне от боя. Что ж, может, этот опыт пойдет им на пользу. Или, по крайней мере, кого-то из этих высокомерных паразитов прикончат.
— Не совсем то, что я называю кавалерийским подразделением, — проворчал Кальв.
— Он выделил нам половину из того, что имел, — ответил Вибулен, пожав плечами. — Они не подпустят местных к нашим спинам. Будем надеяться, противник близко не подойдет, уж больно жалко эти всаднички выглядят.
Центурион хлопнул по бедру щегольским жезлом:
— Жалко? Мы им покажем «жалко».
В расположении штаба вразнобой заревели все трубы разом, перекрикивая друг друга Шутки и шарканье резко оборвались, лишь южный ветер продолжал что-то невнятно нашептывать. Вибулен в последний раз осмотрел шеренги — по пятьдесят человек в ряд. Ряды ровнехонькие, что твой натянутый ремень. Пять футов от шишки щита до шишки щита — достаточно для замаха мечом. Пять футов от защитной планки для носа одного воина до защитной планки для носа другого воина в следующем ряду, люди в любой момент могут шагнуть вперед — каждый по отдельности, чтобы заменить упавшего, или все вместе, смыкая щиты с передним рядом, чтобы возвести непробиваемую бронзовую стену. Легион — норовистый дракон, зубы его — сверкающие копья: одно вертикально застыло за каждым щитом, другое держит под наклоном каждая правая рука, готовая метнуть пику или пырнуть неприятеля.