Бронзовые звери
Шрифт:
– Патриарх Руслан уже проснулся? – спросил он.
Члены Падшего Дома отказывались разговаривать. Или, возможно, просто не могли. Маска вольто оставляла открытыми лишь глаза, у которых был странный молочный оттенок, словно эти люди были слепыми. Или мертвыми. Вместо губ на их лицах жужжали мнемонические пчелы. Северин помахал им.
– Что ж, если вы не хотите мне ответить, то, по крайней мере, подскажите, где кухня? – спросил он.
И, словно по сигналу, у него в животе заурчало. Человек ничего не ответил, но повернулся и прошел несколько шагов к полуоткрытой двери, которую Северин видел прошлой
– Подожду, когда смогу нарушить свой пост в компании патриарха Руслана, а пока предпочел бы взглянуть на восход солнца, – сказал он. – Если не возражаете, можете присоединиться.
Стражник опять ничего не ответил. Северин направился к выходу. Четверо стражников из членов Падшего Дома словно возникли из сумрака и двинулись следом.
– Утренняя свита, – заметил он. – Я польщен.
– Стойте! – раздался вдруг чей-то голос.
Северин обернулся и увидел спешившую к ним Еву. На ней был желтый шелковый халат, волочившийся по полу, отделанному красной плиткой. На ее шее виднелся знакомый серебряный медальон в форме балерины. Ева была дочерью Михаила Васильева, аристократа из Санкт-Петербурга, и покойной примы-балерины. Северин вспомнил, как Лайла уговаривала ее, говоря об отце…
– Мы можем защитить тебя, – говорила она. – Тебе ничего не надо делать… мы можем вернуть тебя домой к отцу и обещаем, что Руслан никогда не сможет навредить ему.
Он вспомнил сомнения Евы, как она не сводила глаз со льда, слушая Лайлу.
– Я знаю, ты любишь его, – говорила Лайла. – я поняла это, увидев твое ожерелье. Знаю, ты жалеешь, что покинула его дом… мы можем вернуть тебя к нему.
Именно так Руслан и удерживал ее при себе. Если бы она не стала выполнять его приказов, ее отцу пришлось бы за это заплатить. Северин припрятал эту информацию, чтобы обдумать на досуге.
– И что это ты делаешь? – резко спросила Ева.
– Собираюсь насладиться восходом солнца, – откликнулся Северин. – Хочешь присоединиться?
Ева прищурилась, а затем ее взгляд упал на божественную лиру, висевшую у него на боку.
– Ты не можешь пойти с этим.
Северин пожал плечами. Откусив яблоко, он протянул лиру Еве. Ее глаза округлились, когда она осторожно взяла ее.
– Ты можешь сохранить ее, – сказал он, а затем улыбнулся. – Хотя я ожидаю чего-нибудь более надежного, чем твои руки. Они уже обнимали меня, и не могу сказать, что чувствовал себя в безопасности.
Ева злобно уставилась на него. Завитки рыжих волос обрамляли ее лицо. Она выглядела так, будто хотела что-то сказать, но затем бросила взгляд на пятерых стражников Падшего Дома, безмолвно окруживших их.
– Я собираюсь прогуляться, поэтому ты должна изготовить для меня футляр. Что-нибудь открывающееся при помощи капли моей крови, что будет храниться у Руслана, – сказал Северин. – Полагаю, для такого мастера, как ты, это не составит труда.
И, не дожидаясь ее ответа, Северин направился к двери. Немного помедлив, член Падшего Дома рванулся вперед и распахнул ее перед ним, и Северин вышел к причалу.
ВЕНЕЦИЯ БЕСПЕЧНО ОБЛАЧИЛАСЬ В РАССВЕТ. Для плавучего города богатства не имели значения. Золото пролилось с небес и затопило залив. Раскинувшиеся на другой стороне канала роскошные дома из резного бледного камня, украшенные улыбающимися лицами сатиров и почитаемых богов, таращились на Северина. Он с хрустом откусил яблоко. Северин понимал, что за ним незаметно следят, и не только стражники. Он подождал пару секунд, пока тихий шорох тапочек не подтвердил его подозрения.
В тридцати метрах от него виднелись развалины соседнего дома. Когда-то, судя по всему, это был роскошный особняк, но теперь его облепили строительные леса. Причал перед ним выглядел наполовину прогнившим. Из его легкого сумрака появился мальчишка-беспризорник лет восьми и настороженно уставился на него. У мальчишки были сальные черные волосы, а его огромные зеленые глаза сильно выделялись на бледном лице. Северин ощутил странный холодок, пробежавший по спине. Лайла всегда подтрунивала над ним, когда, завидев ребенка, он старался улизнуть.
– Ты же знаешь, они не кусаются, – говорила она. – Это ты ведешь себя так, будто они опасны.
Но так и было, подумал Северин. И дело было даже не в знаменитых детских истериках, один лишь эпизод которой почти убедил его в том, чтобы изгнать семью из Эдема лишь потому, что они не могли успокоить плачущего ребенка. У детей не было выбора, кроме как нуждаться в заботе других, а если кто-то мог помахать у тебя перед носом твоими нуждами, поманив тебя… ты становился бессильным. Смотреть на ребенка было все равно что видеть уродливое отражение в зеркале своего прошлого, и у Северина совсем не было желания на него смотреть.
Он осторожно опустил руку в карман и, достав второе яблоко, протянул мальчугану.
– Возьми, если хочешь, – предложил он.
У него за спиной, скрываясь в тени Дома Доро Россо, громче зажужжали мнемонические пчелы. Руслан все видел. Отлично, подумал Северин. Так наблюдай.
Худенький маленький мальчуган сделал несколько шагов вперед, а затем хмуро уставился на Северина.
– Prendi il primo morso, – сказал он тонким голоском.
Северин был не силен в итальянском, но все же понял: Откуси первым. Он едва не расхохотался. Этот ребенок не доверял ему.
Тебе же лучше, подумал он.
Северин надкусил яблоко и протянул мальчишке. Тот немного подождал, а затем рванулся вперед, мелькнув тонкими ножками, и выхватил у него яблоко.
– Ora e mio, – проворчал мальчишка.
Теперь оно мое.
Северин поднял руки, изображая, что сдается. А мальчишка, не оглядываясь, бросился бежать к разрушенному дому. Северин смотрел ему вслед, немного обескураженный. Этот мальчуган вел себя совсем не так, как он предполагал. На мгновение Северин задумался, как же он попал в этот заброшенный дом. Жил ли он один? Был ли у него кто-нибудь близкий?