Брошенные игрушки в поисках лучшего места. Часть 1. Земли Забвения
Шрифт:
Но самое удивительное, этот город выглядел наполовину разрушенным. Точнее ветхим, как будто люди покинули его давным-давно и больше не возвращались. Здания частично разрушались из-за длительного отсутствия ремонта. Машины стояли ржавые с облупившейся краской и спущенными колёсами. Вряд ли на них можно было уже ездить, и вряд ли их уже можно было починить. Фонари, мусорные урны, заборы – всё проржавело и прогнило насквозь. А фонари, скорее всего, уже и не горели по ночам.
Деревья и кусты стояли голые, без листьев, словно на дворе поздняя осень. Хотя судя по погоде до осени было далековато. Более того их стволы и ветви были
Что здесь могло произойти, известно лишь одному Всевышнему. Город был абсолютно безжизненным, мёртвым. Из живого были лишь ветер, разгуливавший по улицам, шевеливший деревья и гонявший по земле листья и мусор, и игрушки, промокшие насквозь.
– Где же люди? – молвил Топтышка.
– Хотелось бы и мне это знать, – отвечал Ивашка-Помогашка.
Канализационный колодец посреди дороги был полностью открыт. Люк, должно быть, куда-то улетел, когда его выбило фонтаном. Ивашка-Помогашка с трудом поднялся на ноги (он уже немножко подсох, часть воды из него вытекла) и побрёл к колодцу. Внизу как и раньше текла сточная вода. Как будто и не было никакого потопа. Что это значит? И откуда взялся этот потоп? В любом случае, возвращаться вниз уже не хотелось.
Ивашка помог Топтышке подняться на задние лапы, и вместе они, держа друг друга под руки, поковыляли по пустынной улице, оставляя за собой мокрые следы на асфальте. На проезжей части все разметочные линии, включая пешеходный переход, почти стёрлись. Вокруг валялись пустые бутылки, бумажки, бычки от сигарет, мятые пустые пивные, лимонадные и консервные банки. Улицы давно никто не убирал. Некоторые покосившиеся двери в домах были открыты. В окнах стёкла давно полопались от времени. В магазинах-пристройках через витрины было видно пустые прилавки. Словно после ухода людей здесь побывали мародёры и обчистили всё до последней баночки. В заброшенных кафе стояли пустые столики, накрытые пыльными грязными выцветшими скатертями, за которыми никто давно не сидел и не заказывал еду. За пыльной барной стойкой давно никто не заказывал напитки. Даже музыка давно не играла.
Иногда встречались киоски, в которых уже никто ничего не продаёт и не покупает. На стенах домов можно наблюдать не только осыпающуюся облицовку, но и ошмётки объявлений и реклам, которые давно никто не читает и которые давно сорвал ветер. За перекрёстком, где давно не работали светофоры, стояла ржавая автобусная остановка, на которой давно не останавливались автобусы, которых здесь давно никто не ждал. В подворотнях давно не собиралась местная шпана и не караулила одиноких прохожих с целью разбоя и грабежа. Зато на тротуарах изредка бросались в глаза ржавые монетки, которые когда-то уронили беспечные прохожие и которые никто так и не подобрал. Но игрушкам эти монеты само собой были не нужны.
Топтышке и Ивашке не знакомо популярное в современном искусстве слово «постапокалипсис». А ведь именно так нужно характеризовать всё то, что они видели вокруг себя. Понятно, что это не мир людей. Непонятно только, почему этот мир его имитирует.
Ноты пустоты и безжизненности добавляло пасмурное небо. Серые тучи закрыли собой всё голубое небо, оставляя лишь круглое отверстие для солнца. Температуру воздуха определить было невозможно, по крайней мере, без градусника. Игрушки не чувствовали холода или тепла – не были на это способны, ведь ткани и вате всё равно, холодно или жарко. Однако высыхали они медленно, значит, на улице было по-обычному тепло, если не прохладно. Жара высушила бы их быстрее.
Начало смеркаться. Серое небо становилось темнее. Ивашка-Помогашка понимал, что разумнее будет найти укрытие на ночь. На улице могут появиться крысы. Одну ребята уже видели. Значит, будут ещё.
– Здесь нельзя оставаться, – сказал Ивашка, глядя на небо. – Сюда нагрянут крысы.
– Нужно где-то спрятаться, – сказал Топтышка.
– Зайдём в какой-нибудь дом, – предложил Ивашка, – там переночуем и высохнем.
– Смотри, игрушки! – Топтышка показал на дверь одной из пристроек домов на правой стороне улице.
Над стеклянной дверью, в которой оставались лишь осколки стекла, возвышалась запылённая выцветшая вывеска «Магазин детских товаров „Игрушки“».
– Это магазин игрушек, – сказал Ивашка. – Что если там есть ещё живые игрушки, кроме нас? Пойдём проверим.
Друзья побрели к магазину игрушек. Открыв тяжёлую грязную пластиковую дверь, которая с трудом поддалась, они осторожно вошли внутрь. Света внутри не было, как и во всём городе. Освещение естественное, из разбитых окон. Всё в пыли. Многоэтажные прилавки пусты. Стойка с кассой тоже пустая. Были ли в кассе деньги, никого не волновало. Игрушки старались передвигаться тихо (боялись привлечь внимание крыс), но их сырые ножки шлёпали по пыльному полу, который давно не мыли, оставляя мокрые следы. А пыль, соответственно, липла к мокрым стопам.
Игрушки прошли почти весь торговый зал, никого не встретив. Решили зайти за высокую стойку с кассой. Обойдя стойку, они нашли дом. Настоящий двухэтажный домик. Белый с розовым оттенком, пластмассовый, с красной крышей и коричневой трубой. Друзья не поняли, что это кукольный домик, так как ни разу в жизни не видели такие домики. Этот кукольный домик был довольно крупный. Одна его дверка была ростом с Ивашку или Топтышку.
Кажется, домик был непустой. Из трубы шёл дым, в окнах горел свет, в доме кто-то ходил (чья-то тень двигалась в окошках) и чем-то шумел и постукивал.
– Кажется, здесь кто-то живёт, – сказал Топтышка.
И тут шум в домике резко прекратился. Всё внутри стихло. Кажется, жилец услышал голос Топтышки. И, скорее всего, испугался. Внезапно изнутри послышались быстрые шаги, вернее беготня, только тихая, словно ступало что-то мягкое. Ивашка и Топтышка увидели, как чьи-то ручки высунулись из окошка на первом этаже и закрыли красные ставенки. Затем стали быстро закрываться другие окошки. Жилец кукольного домика испугался незваных гостей.
– Кажется, он нас боится, – заметил Ивашка-Помогашка.
Тогда игрушки решили поговорить с ним и медленно потопали к домику. Ивашка подошёл к входной дверке и постучался.
– Откройте! – обратился Ивашка через дверку, – Мы игрушки! Мы вас не обидим!
Из-за двери ответил детский девичий голосок:
– Никого нет дома! Уходите!
– Но вы же дома! – сказал Топтышка, – Мы вас слышим!
– Мы не сделаем вам ничего плохого! – сказал Ивашка, – Мы промокли! Скоро темно! Нам нужно переночевать! Нам некуда идти! Впустите нас! Пожалуйста!