Бросок Большого Брата (Секс-ловушка для Папы Карло)
Шрифт:
— Мой приятель Зязик элитный эскорт-салон держит, — Ваха заговорил осторожно, словно боясь получить разряд электрического тока от хитрого прибора. — Ну и, конечно, он делает там иногда записи, всякие там скрытые видики-шмидики… для своей безопасности.
— За такую «безопасность» ему клиенты потом голову отвертеть могут, — резонно предположил Шершнев.
— А он, шайтан, всем наоборот врет — что у него никакой аппаратуры нет, и полный конфиденциальность, — оживился Гасанов. — Так вот, к нему сначала китаец какой-то важный приходил, тёлка себе долго выбирал, не для трах-шмах, а для чего-то другого.
— А почему ты решил, что для другого? — заинтересовался Шершнев, попутно нажав несколько кнопок на клавиатуре, словно проверяя качество диаграммы.
— А потому что он слишком долго тёлка изучал, анализы брал приборами всякими, замеры делал.
— В смысле — размер груди измерял? — усмехнулся Шершнев.
— Не только, — ответил окончательно взмокший от напряжения Ваха. — Он много чего измерял, но что конкретно, Зязик не рассказывал. В общем, выбрал он одна тёлка и стал потом с ней к Зязику часто наведываться. Видно, клюнул на обещание полный конфиденциальность и стал деловые встречи у Зязика в салоне проводить.
— Как, ты говоришь, тот салон называется? — перебил его майор.
— «Маргаритки», — еле выговорил сложное слово Ваха, язык его стал будто ватным от страха.
— Правильно, «Маргаритки», — в классической «жегловской» манере ответил Шершнев, предварительно выдержав длинную паузу и пристально глядя в монитор.
— Дай еще сигарету, начальник, — взмолился Ваха.
— При подключенном приборе курить нельзя, — авторитетно заявил Шершнев.
— Это почему?
— Член потом стоять не будет… Рассказывай дальше.
Ваха обреченно вздохнул.
— В общем, пришел однажды этот китаец со своей тёлка на встречу с каким-то русским ботаником.
— Почему ты решил, что он ботаник? — быстро спросил Шершнев.
— Ну, ботаник-шмотаник, в общем… ученый очкарик просто, — пояснил Гасанов. — Китаец его по-русски господин профессор назвал и обращался к нему очень уважительно.
— И Зязик, конечно, записал их разговор, — Шершнев уже предчувствовал новую удачу.
— Записал или нет, точно я не знаю, — продолжил выкладывать «правду-матку» Гасанов.
— Что-то ты недоговариваешь, уважаемый, — прервал его «исповедь» обладатель «детектора лжи». — Вон у меня на мониторе кривая зашкаливает.
— Мамой клянусь, не знаю, записал или нет, — затрясся от страха Гасанов. — Но по пьянке Зязик рассказывал, что этот профессор хотел продать китайцам какое-то секретное оружие-шморужие, в общем, большой государственный тайна.
— А они говорили конкретно, что это за оружие? — Шершнев решил, что настала пора «додавливать» «подопытного кролика», даже несмотря на то что полученная информация не имела никакого отношения к работе УБОП, а находилась в сфере интересов ФСБ.
— Нет, они вообще не говорили, что это оружие, и даже называли его почему-то секс-ловушка. Какой такой ловушка — не знаю, только Зязик сразу понял, что речь идет об оружии.
— И почему он так решил?
— А потому что Зязик завязан на больших людей в Москве, он поставлен от Старого Бесо… Ты ведь знаешь Старого Бесо, начальник?
— И что, такой уважаемый человек, как Старый Бесо, будет говорить с мелкой шантрапой, вроде твоего Зязика? — нарочито возмутился майор, который, естественно, и слыхом не слыхивал ни о каком Старом Бесо. — Смотри, Ваха, у меня опять приборы начинают зашкаливать.
— Подожди, начальник, не сердись! — взмолился Гасанов. — Ты мне верь, твоя машина просто не все знает.
— А ты все знаешь?
— Я знаю, что Зязик послал маляву Старому Бесо через доверенных людей, что профессор говорил с китайцем. И знаю, что Старый Бесо работает на людей из Тбилиси. Зязик выболтал мне по пьяни, что в Тбилиси очень заинтересовались эта информация. И что секс-ловушка — это ее так просто называют, а на самом деле речь идет о каком-то новом оружии, которое китайцы хотят купить у ботаника-шмотаника.
— И что еще выболтал тебе Зязик? — теперь в разговоре с Гасановым Шершнев старался сохранять скептическое выражение лица, чтобы заставить опрашиваемого выложить максимум того, что он знает.
— Еще он болтал, что Старый Бесо скоро приедет в Питер — сам займется этот профессор.
— Как, говоришь, фамилия профессора-то? — слегка прищурился майор.
— Какая-то вредная насекомая напоминает… — судорожно вспоминал Гасанов.
— Может, Тараканов, или Комаров, или Мухин? — предложил варианты оператор ноутбука.
— Нэт, помельче, — продолжал напрягать извилины Ваха.
— Блохин?
— Такой же, только «дустом» травят.
— Клопин?
— Точно, начальник! Мамой клянусь, Клопин фамилия того ботаника-шмотаника! — У Вахи словно гора с плеч свалилась.
— Ладно, Гасанов, теперь можешь покурить, — удовлетворенно откинулся на спинку стула Шершнев, — а я пока с твоих слов протокол напишу.
— Только сними сначала с меня эти соски-шмоски, начальник, — Ваха боязливо отстранился от протянутой ему пачки сигарет.
— Это зачем? — в голосе майора прозвенел металл.
— Сам говорил, член потом стоять не будет.
Пора было начинать работать. «Лучше быть знаменитым на весь мир пьяницей, чем анонимным алкоголиком», — Шершнев обреченно вздохнул и сделал глоток коньяку из «волшебной» фляжки. Сейчас это было очень к месту, поскольку он легендировался под сотрудника пожарной инспекции. И имидж настоящего мужчины, который «немного небрит, немного помят, с утра с бодунища, под вечер поддат», воспетый группой «Джин-тоник», был сейчас как никогда кстати.