Бросок на выстрел
Шрифт:
– Он не розовый, а оранжевый, – заметил Гугенот.
– А-а, один хер, – буркнул одноглазый.
Они подъехали к «Волге», походили вокруг, высматривая Левакова, но его нигде не было.
– Ну, чо, берем его тачку? – обратился к корешу Гугенот. – В счет его долга?
– А то, – хмыкнул одноглазый.
Он быстро и едва ли не ногтем вскрыл «Волгу», сел за руль и завел автомобиль.
– Давай ко мне! – крикнул ему Гугенот. И черный «мерс», а вслед за ним и «Волга» тронулись…
…Ионенко сморгнул.
– Еще бей! – прикрикнул на него
И тогда Геннадий Викторович ударил лежащего Левакова по голове. Он вложил в удар всю силу. Потом ударил еще и еще. И стал бить, не переставая и что-то крича. Как показалось самому хладнокровному из троих Дунаеву, исполнительный директор кричал, разбрызгивая слюну:
– Сам ты умник! Я не бабушкин сынок. Сам ты умник! Паскуда…
Его едва остановили. На лицо Геннадия Викторовича страшно было смотреть: рот его был оскален, глаза дико вращались, на висках вздулись пульсирующие вены, по подбородку на шею стекала из уголка рта жидкая струйка слюны.
– А ты, Генаша, зверь, – заметил ему Дунаев.
Теперь надлежало избавиться от трупа и машины Левакова. Но когда они вышли из особняка, «Волги» уже не было. Она исчезла…
– Что за черт, – озадаченно произнес Колупаев. – А где его машина-то?
– Нет машины, – констатировал Дунаев. – Забрал кто-то. Какие будут соображения?
– Угнали ее, что ли? – посмотрел на Дунаева Олег Дмитриевич.
– Может, и угнали, – отозвался Станислав Николаевич. – Только мне пока не ясно: на руку это нам или нет.
Они еще немного потоптались на том месте, где еще четверть часа назад стояла раритетная «Волга». А потом все вместе принялись избавляться от следов убийства…
Левакова засунули в мешок. Чтобы было удобно нести, перевязали скотчем по груди и ногам.
Труп погрузили в багажник машины Дунаева, вывезли на Лесопильщиков пустырь, что находился неподалеку, протащили волоком до ближайшего овражка и скинули его вниз.
– Надеюсь, его не скоро тут найдут, – отряхиваясь, произнес Станислав Николаевич, закидывая мешок сучьями и травой.
Колупаев и Ионенко подавленно молчали, отдирая от одежды прицепившиеся репьи.
Наташа Челнокова на следующий день уехала в Чебоксары. Она, конечно, позвонила Левакову, чтобы сказать ему об этом, но ей никто не ответил. То, что было некогда Василием Анатольевичем Леваковым двадцати восьми лет, лежало, завернутое в мешке, в овражке неподалеку от Сокольнического мелькомбината и уже не могло говорить.
«Позвоню, как приеду», – решила она. Но закрутилась и забыла. А в пятницу вечером ее сбила машина. Это устроил опять-таки Дунаев, у которого имелся в Чебоксарах дружок, чем-то обязанный Станиславу Николаевичу. Дружок этот был мастером на все руки и мог многое. Дунаев позвонил ему в среду, объяснил, что нужно сделать, за что чебоксарский приятель Станислава Николаевича запросил тридцать тысяч «зеленых». Дунаев сразу согласился и немедленно перевел десять тысяч аванса на счет, указанный чебоксарцем. Тот подсуетился и исполнил заказ уже в пятницу вечером.
Тем же вечером Дунаев перевел исполнителю недостающую сумму. Колупаеву и Ионенко Станислав Николаевич сказал, что за устранение Челноковой он истратил пятьдесят тысяч баксов. И они отстегнули ему каждый по трети указанной суммы. Так что и в этом случае ушлый Дунаев остался с наваром…
Вот такое кино прокрутилось у меня в голове, всецело захватив мои мысли и внимание. Я даже не заметил, когда приехали полицейские.
Вот только кто из этой троицы звонил мне, представившись Иваном Ивановичем Ивановым?
А может, это звонил кто-то четвертый?
– Отвечайте, я ведь к вам обращаюсь, – услышал я над самым ухом.
– Что? – понемногу возвращался я в реальность.
– Я задал вам вопрос. – Капитан полиции не сводил с меня глаз и был настроен весьма серьезно.
– Какой? – спросил я и посмотрел на капитана полиции своими ясными чистыми глазами.
– Это вы обнаружили труп? – повторил вопрос капитан.
– Да, я.
– Ваше имя? – спросил полицейский.
– Аристарх Африканович Русаков, – представился я.
– Род занятий? – продолжал допрос полицейский, которого ничуть не смутило мое отчество. Обычно бывает наоборот… Видно, на своем веку он уже достаточно повидал и Аристархов, и Африканычей.
– Корреспондент телекомпании «Авокадо».
– И что это за компания? – недоверчиво спросил капитан.
– Компания, которая вещает для жителей Москвы и Московской области, – нехотя ответил я, поскольку догадывался, что мой ответ весьма заинтересует полицейского.
– Тогда с какой целью вы приехали в наше охотхозяйство, господин корреспондент, – последовал следующий вопрос, – если вы вещаете только для москвичей?
Хороший вопрос, однако. И что мне на него ответить? Попробую для начала что-нибудь попроще…
– Чтобы произвести съемки.
– А у себя там, в своих лесах, вы не могли произвести съемки? – задал вполне резонный вопрос капитан не без доли сарказма, который тоже был оправдан в сложившейся ситуации. – Зачем нужно было переться в такую даль, да еще в чужую область?
– Ну, это объясняется вполне просто, – ответил я. И стал лихорадочно соображать, что же мне сказать дальше такого, чтобы и правда просто объяснить, почему мы именно здесь, в Калужской, а не Московской области. Молчание мое, похоже, затянулось, и капитан пристально посмотрел на меня:
– Ну-ну, слушаю вас внимательно.
– Да говорю же, все объясняется довольно просто, – повторил я.
– Слушаю, слушаю вас, – с нескрываемой насмешкой произнес капитан полиции.
– Ну, во-первых, – начал я, – вы не такая уж и несусветная даль. Всего-то в ста десяти километрах от московской кольцевой дороги…