Бросок в пространство
Шрифт:
В этот день за обедом все были как-то странно молчаливы; разговор не клеился — может быть, этому содействовала необычайная тишина и темнота, господствовавшая за стенами дома. Не слышно было оглушающего стука паровых молотов, не видно яркого пламени, вспыхивавшего бывало то и дело из заводских труб за лесом; только мелькали из-за ветвей, словно звездочки, освещенные окна некоторых строений, да доносились в открытые окна издали постукивания ручных молоточков. В темном теплом воздухе веяло какою-то тайною. Старшие сидели угрюмо и сосредоточенно, погруженные каждый в свою думу, а младшие не решались приставать к ним с расспросами.
Прошло еще несколько дней, и на разъездах водворилась полнейшая тишина, даже молоточки умолкли. Тем не менее,
— Что мы тут мучаемся! — воскликнул он. — Пойдемте и мы на завод, авось узнаем, в чем дело.
— Сходите вы и расскажите нам, Гордон, спасибо скажем, — отвечал Блэк, лениво закуривая сигару.
Прочие также отказались идти, ссылаясь на лень и жару. Гордон ушел один, но через полчаса рабочий принес Блэку коротенькую записку такого содержания: «Идите скорее на заводы. Здесь есть диковинка, перед которой ничто все чудеса тысячи одной ночи. Гордон».
— Верно, этот колдун Бернет выкинул какую-нибудь штуку, — сказал Дюран. — Это интересно. Пойдемте, Гревз!
Блэка не нужно было приглашать; он чуть не бегом побежал вперед. Они пошли той дорогой, которая вела к обрыву. Блэк добежал первый до деревянного балкона, наклонился вниз и вскрикнул с таким изумлением, что его спутники бросились к нему опрометью.
— Что случилось? — воскликнули они разом.
— Бернет построил маленькую луну, — отвечал Блэк. — Смотрите!
Действительно, на площадке перед главным зданием завода сверкал на солнце шар из вороненой стали футов пятидесяти в диаметре. Формою он напоминал в точности земной шар и подобно ему был придавлен с двух сторон. Таково было создание Бернета и, вероятно, дело его было кончено вполне: остававшиеся еще на заводах рабочие тоже собирались в путь и один за одним выходили на дорогу со своими котомочками.
Нелегко было Бернету привести к концу свое предприятие. Оно стоило ему больше года самого упорного труда, но должно заметить, что ему пришлось употребить наибольшую часть этого времени на приготовительные работы. Нужно было самому устроить рудники, чтобы добыть металл, самому прорыть копи, чтобы добыть уголь, самому построить заводы, устроить паровые молоты, краны, паровые пилы, а главное, обучить рабочих и заставлять их работать, не спуская с них глаз, так как малейшая ошибка, неточность или недобросовестность могли погубить все. Доставка припасов для продовольствия была также сопряжена с громадными трудностями, словом, местность для производства работ была, по-видимому, выбрана самая неподходящая, но она обладала двумя удобствами, заставлявшими забыть все неудобства: во-первых, там легко можно было добывать в значительном количестве металлы и уголь, во-вторых, там вовсе не было общественного мнения. В этой уединенной долине не было никого, кроме лиц, приглашенных Бернетом и Мак Грегором, и рабочих. Первые не захотели бы изменить их тайне, а последние не могли бы. Ни один из рабочих не мог бы добраться обратно до берега без письменного разрешения от хозяев смотрителям расположенных по дороге складов съестного снабжать его припасами: он бы умер с голода или принужден был бы воротиться. Теперь, когда дело было кончено и рабочие получили расчет и позволение воротиться восвояси, Бернету не было до них дела: он знал, что «стальной шар» — так назвал он свою машину — исчезнет с лица земли задолго до того времени, пока они успеют разболтать о нем что-нибудь. Об индейцах он не заботился: они никогда не подходят даже близко к европейским селениям, да если б они и вздумали болтать, им никто не поверил бы. Вот что заставило Бернета выбрать негостеприимную долину на Аляске для того, чтоб трудиться там над своею таинственною постройкою. И, наконец, труды его увенчались успехом: странный стальной шар, в устройство которого он вложил всю душу, был готов и лежал, сверкая на солнце, перед удивленными взглядами тех, что смотрели на него с высоты обрыва. Возле него стояли Бернет, Мак Грегор и сэр Джордж. Бернет был погружен в свое обычное раздумье, а сэр Джордж усердно толковал ему что-то, чертя в то же время цифры в своей записной книжке. Мак Грегор первый оглянулся и увидел стоявших наверху.
— Здравствуйте, господа! — закричал он им своим веселым голосом. — Вы пришли посмотреть нашу диковинку? Идите сюда! Сейчас я все вам покажу.
Говоря это, он указывал им на тропинку, по которой легко можно было спуститься в долину. Они поспешили сойти. К шару вела деревянная подставка, по которой они дошли до него. Мак Грегор отворил дверь, проделанную в нем сбоку, и ввел их во внутренность его.
— Смотрите сколько хотите, — сказал он, — но только не требуйте от меня никаких объяснений: я сам, хоть убейте, ничего не понимаю. Бернет может объяснить вам все, но он выражается таким ученым языком, что вряд ли и вы что-нибудь поймете.
Вокруг внутренней стороны шара вилась спиральная лестница. У этой лестницы, настолько отлогой, что ее вернее можно было бы назвать скатом, шли перила и с верхней, и с нижней сторон, так что, если б шар перевернулся вверх дном, то можно было бы ходить и по нижней стороне ее так же удобно, как по верхней. Вообще в шаре не было, собственно говоря, ни нижней, ни верхней стороны: одна была точным подобием другой. На полу стояли удобные кресла, роскошные мягкие кушетки, письменные столы и шкафы с книгами; все это было крепко привинчено к полу. Точно такие же кресла, кушетки, столы и шкафы висели с потолка вверх ногами.
Посреди шара была устроена, привешенная на цепях, словно большая корабельная лампа, поместительная платформа. К ней был приделан весьма большой телескоп и со спиральной лестницы можно было видеть, что она вся заставлена астрономическими инструментами; какие-то странные расписания, с буквами, цифрами и линиями, до того мелкими, что их, казалось, трудно было разглядеть без увеличительного стекла, были врезаны в массивный деревянный стол, стоявший посередине платформы. Значительная часть внутреннего пространства шара наполнялась крепкими железными резервуарами; к каждому резервуару был прибит ярлычок с обозначением количества его содержимого, и, кроме того, на особом расписании обозначена была общая цифра содержимого во всех резервуарах. Все они были наполнены сжатым воздухом.
По всей окружности шара были проделаны бесчисленные окна, заделанные тройной толщины стеклом, крепким как сталь, но совершенно прозрачным. Очевидно, вентиляция шара должна была производиться не через окно, а каким-нибудь иным способом.
— Понимаете теперь, в чем дело, Блэк? — спросил Мак Грегор, улыбаясь.
— Как нельзя лучше, — ответил Блэк, делая вид, что и в самом деле понимает кое-что: — впрочем, мне еще не совсем ясно…
— Верю, — перебил его Мак Грегор со смехом. — Ну, скажу вам прямо, и я, по всей вероятности, понимаю столько же, сколько и вы. У меня есть перед вами только одно преимущество.
— Какое?
— Я знаю, куда полетит шар, а вы не знаете.
— Разве он полетит куда-нибудь? Вы его продали?
— Продать его! Ни за какую цену, хотя бы мне предложили за него звание тибетского далай-ламы.
— Послушайте, Мак Грегор, пора бы вам, кажется, сообщить нам что-нибудь о ваших намерениях, — сказал Блэк, принимая более серьезный тон. — Вот уж несколько недель, как мы живем здесь, в первобытном лесу, который, право, больше похож на Бедлам, чем на Аркадию. Вы, Бернет и сэр Джордж затеяли между собой какие-то проказы, а нам ни слова о ваших затеях: только и знаете, что перешептываетесь и перемигиваетесь втроем! Вы думаете — нам приятно хлопать на вас глазами, не понимая, в чем дело? Объясните, наконец, к чему вам эта махина, которая, по правде сказать, гораздо интереснее, но и гораздо загадочнее Эйфелевой башни.