Брусиловская казна (сборник)

Стоход…

Несмотря на громкое название, это небольшая река, начинающая и заканчивающая свой бег в пределах одного территориального образования: губернии, воеводства, области – в зависимости от того, какому государству в то или иное время принадлежали не самые плодородные, но от этого никак не менее ценные волынские земли: Российской империи, Речи Посполитой, СССР или же, как теперь, независимой

Коварная, резвая, с крутыми, обрывистыми берегами и шальным, часто меняющим направление течением, образующим на водной поверхности гигантские воронки, уходящие корнями в непроглядную бездну, она стремительно, но очень грациозно несёт свои небесной чистоты воды по тихому, нетронутому, девственному Полесью, обеспечивая живительной влагой всех его обитателей – простых, скромных, удивительно трудолюбивых, дружелюбных и щедрых душой людей, которым в двадцатом веке волей судеб пришлось дважды оказаться в эпицентре страшных братоубийственных событий.

Странно, но именно эта не самая выдающаяся водная артерия дала название одному из самых кровавых в истории человечества побоищ – «Стоходской мясорубке», в которую умудрились загнать свои народы руководители противоборствующих сторон, сошедшихся в смертельной схватке во время Первой мировой или, если хотите, Великой войны, чей огонь поглотил две величайшие империи: Австро-Венгерскую и Российскую…

Но пока ещё их благородные правители ничего не знали о печальной участи своих государств.

На левом берегу засели в окопах австро-венгерские войска, между которыми тот тут, то там, по приказу командующего ударной группировкой Альфреда фон Линзингена вкрапили самые боеспособные немецкие подразделения.

На правом берегу Стохода – элитные российские части, в том числе гвардейцы Особой армии генерала Владимира Михайловича Безобразова и кавалеристы конного корпуса Гусейна Хана Нахичеванского. Направление главного удара определено давно: крупный железнодорожный узел Ковель, куда сходятся пути, ведущие в Брест-Литовский, Люблин, Холм, Ярослав, Раву-Русскую, Сокаль, Владимир-Волынский [1] .

Этот населённый пункт во все века и времена считался воротами Полесья, ключом к болотистой и труднопроходимой здешней местности.

Враг не хуже русских понимал значение Ковеля. И поэтому в последних числах мая 1916 года стянул к нему части немецких генералов Бернгарди, Марвица, других видных военачальников. К 1 июня там был полностью сосредоточен 10-й армейский корпус Вальтера фон Лютвица, игравший на Восточном фронте роль «пожарного соединения».

Особой стойкостью отличалась его 20-я брауншвейгская пехотная дивизия. Еще в начале войны, в ходе боев на Западном фронте, она была полностью окружена в Вогезах [2] Французы предложили немцам сдаться, но те отказались. И предприняли в ответ яростную штыковую атаку, которая, по идее, должна была непременно привести к гибели всего личного состава, но, как ни странно, увенчалась успехом! За этот подвиг дивизия получила наименование «стальной» и право ношения на фуражках и касках черепа («Адамовой головы»). Ранее такой привилегии удостаивались только «гусары смерти» [3] .

К середине лета на фронте установилось позиционное равновесие. Поначалу чрезвычайно успешный прорыв российских войск на Луцк, получивший в народе название Брусиловский (по фамилии командующего Юго-Западным фронтом генерала Алексея Алексеевича Брусилова), плавно перерос в уже упомянутую Стоходскую мясорубку и закономерно закончился Ковельским тупиком.

Бросаться в новые кровопролитные бои воины обоих императорских армий явно не торопились. Может, слишком много знали об участившихся случаях братания солдат по всему фронту и копили силы для того, чтобы повернуть вверенное им оружие против общих угнетателей – помещиков и капиталистов, а может, просто устали проливать вражескую кровь.

По утрам они развлекались редкими артиллерийскими залпами в сторону неприятеля, а после обеда и вовсе предпочитали дремать в окопах и пулемётных гнёздах, лишь изредка (и то после очередного нагоняя от резко утратившего авторитет командования) предпринимая неуклюжие попытки форсировать реку, чтобы ненадолго закрепиться на её противоположном берегу и вскоре бежать обратно под натиском противника, бросая оружие и боеприпасы, оставляя тела погибших и раненых товарищей…

Правда, 15 июля 1916 года русские воины всё же решились «сходить» в очередное наступление. И – о чудо! – к вечеру им удалось преодолеть все три линии, казалось бы, неприступных оборонительных сооружений врага в районе сёл Тристень – Ворончин [4] .

Легендарный «мёртвоголовый» корпус фактически прекратил своё существование. Кто выжил – предпочёл сдаться. Всего лишь за один день в плену оказались свыше 20 000 доблестных немецких воинов. При этом русским достались солидные трофеи. Только орудий разного калибра – больше полусотни…

А ниже по течению реки ещё больше года всё оставалось без изменений.

Оккупированные противником Яновка, Литогоще, Корсини, Арсеновичи, Углы [5] на левом берегу Стохода, как ни чём не бывало, продолжали жить мирной крестьянской жизнью, извлекая из трудностей военного положения все мыслимые и немыслимые выгоды. Австрийцы, мадьяры и немцы чистым золотом расплачивались за постой, стирку-глажку, а также сено и продовольствие, поставлявшиеся им в огромном количестве.

Те же самые услуги (и за неменьшие деньги) предоставлялись воинам Российской Императорской армии, обосновавшимся на правобережье – в Духче, Соколе, Грузятине и, простите, Навозе.

А некоторые сёла, как, например, Кашовка [6] , в то время оказались вообще в уникальном положении.

Половина – там, половина здесь.

То есть одна часть деревни занята австро-венгерскими или немецкими войсками, а вторая – русскими!

Гриб – это только белый или, как говорят на Волыни, справжний [7] . Даже подосиновики, называемые здесь красноголовцами, местный люд собирает крайне редко и неохотно. Не говоря уже о бабках (подберёзовиках), опенках или маслюках.

Впервые после «зимней спячки» на тихую охоту полещуки выходят уже в конце весны. Те грибы так и называют – майскими. А ещё – колосовиками, ибо появляются они тогда, когда в полях начинает колоситься рожь (по-украински – жито).