Брусиловский прорыв

Оськин Максим Викторович

Германский военный министр и начальник Полевого Генерального штаба ген. Э. фон Фалькенгайн

Позиционная борьба предполагает большие потери. Особенно – со стороны наступающего. Особенно – если не удалось совершить прорыв обороны противника и тем самым компенсировать собственные потери, понесенные в ходе штурма. Во многом упорство командования Юго-Западного фронта на раз заданном направлении и пренебрежение высших штабов к потерям в личном составе действующих войск объясняются внутренней логикой неожиданно вставшей перед всеми сторонами позиционной борьбы и вытекающими отсюда способами и методами ведения боевых

действий.

Как говорят современные авторы, разработанная странами Антанты стратегия «размена» как средство разрешения выхода из тупика позиционной войны не могла не привести к самым катастрофичным результатам, так как, прежде всего, «подобный образ действий чрезвычайно негативно воспринимается собственными войсками» [249] . Обороняющийся несет меньшие потери, ибо может в большей мере использовать преимущества техники. Именно такой подход надломил и германские армии, бросаемые под Верден: солдат всегда надеется выжить, но в том сражении, где ему наверняка суждено погибнуть, солдат испытывает только ужас.

249

См.: Приложение 1 в: Лиддел-Гарт Б. Энциклопедия военного искусства: стратегия непрямых действий. – М., 1999.

Что же касается потерь, то данный вопрос весьма и весьма спорен. При этом не столько цифрой потерь вообще, сколько соотношением их между противоборствовавшими сторонами. Устоявшиеся в отечественной историографии цифры соотношения потерь составляют: полтора миллиона, в том числе треть военнопленными, у противника против пятисот тысяч у русских. Трофеи русских составили 581 орудие, 1795 пулеметов, 448 бомбометов и минометов. Эти цифры берут свое начало с примерного подсчета данных официальных сообщений, впоследствии обобщенных в «Стратегическом очерке войны 1914–1918 гг.», М., 1923, часть 5.

Спорных нюансов здесь множество. Во-первых, это временные рамки. Около полумиллиона человек Юго-Западный фронт потерял лишь в мае – середине июля. В то же время австро-германские потери в полтора миллиона человек исчисляются на срок до октября. К сожалению, в ряде солидных работ временные рамки вовсе не указываются, что лишь затрудняет понимание истины. При этом цифры даже в одном и том же труде могут быть разными, что объясняется неточностью источников. Можно подумать, что подобное умалчивание может затмить подвиг русских людей, не имевших равного с врагом оружия и потому вынужденных платить своей кровью за неприятельский металл.

Во-вторых, это соотношение числа «кровавых потерь», то есть убитыми и ранеными, с числом пленных. Так, в июне – июле из армий Юго-Западного фронта поступило максимальное количество раненых за всю войну: 197 069 чел. и 172 377 чел. соответственно. Даже в августе 1915 года, когда обескровленные русские армии откатывались на восток, месячный приток раненых составлял цифру в 146 635 [250] .

Все это говорит о том, что кровавые потери русских в кампании 1916 года были большими, нежели даже в проигранной кампании 1915 года. Этот вывод дается нам выдающимся отечественным военным ученым генералом Н. Н. Головиным, занимавшим в ходе наступления армий Юго-Западного фронта должность начальника штаба 7-й армии. Н. Н. Головин говорит, что в летней кампании 1915 года процент кровавых потерь составил 59 %, а в летней кампании 1916 года – уже 85 %. При этом в 1915 году в плен угодило 976 000 русских солдат и офицеров, а в 1916 году – всего 212 000. Цифры австро-германских военнопленных, взятых в качестве трофеев войсками Юго-Западного фронта, в различных работах также варьируются от 420 000 до «более 450 000», а то и «подравниваются» до 500 000 чел. Все-таки разница в восемьдесят тысяч человек весьма существенна!

250

Военно-исторический сборник. Труды Комиссии по исследованию и использованию опыта войны 1914–1918 гг. – М., 1919. Вып. 1. С. 176.

В западной историографии порой называются и совсем уж чудовищные цифры. Так, Оксфордская энциклопедия говорит своему широкому читателю, что в ходе Брусиловского прорыва русская сторона потеряла миллион человек убитыми. Выходит, что почти половину всех безвозвратных потерь русская Действующая армия за период участия Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917 гг.) понесла именно на Юго-Западном фронте в мае – октябре 1916 года.

Встает закономерный вопрос: а что же русские делали раньше? Эта цифра, ничтоже сумняшеся, преподносится читателю, несмотря на то что еще британский военный представитель при русской Ставке А. Нокс сообщал, что около миллиона человек составили общие потери Юго-Западного фронта. При этом А. Нокс справедливо указывал, что «Брусиловский прорыв стал самым выдающимся военным событием года. Он превосходил другие операции союзников и по масштабу захваченной территории, и по количеству уничтоженных и взятых в плен солдат противника, и по числу вовлеченных вражеских частей».

Цифра в 1 000 000 потерь (это опора на официальные данные русской стороны) дается еще столь авторитетным исследователем, как Б. Лиддел-Гарт. Но! У него ясно сказано: «Общие потери Брусилова, хотя и ужасные, составившие 1 млн. человек…» То есть здесь совершенно справедливо говорится обо всех потерях русских – убитыми, ранеными и пленными. А по версии Оксфордской энциклопедии можно подумать, что армии Юго-Западного фронта, следуя обычному соотношению между безвозвратными и иными потерями (1:3), потеряли до 4 000 000 человек. Согласитесь, что разница более чем в четырехкратном размере – все-таки вещь весьма существенная. А всего-то добавили одно-единственное слово «убитыми» – и смысл меняется самым коренным образом.

Недаром ведь в западной историографии почти не вспоминают о русской борьбе 1915 года на Восточном фронте – той самой борьбе, что позволила союзникам создать свои вооруженные силы (прежде всего, Великобритания) и тяжелую артиллерию (Франция). Той самой борьбе, когда русская Действующая армия и потеряла большую часть своих сыновей, оплачивая русской кровью устойчивость и отдых Французского фронта.

Засада в лесу

А тут потери лишь убитыми: миллион человек в 1916 году и миллион до Брусиловского прорыва (общая цифра в два миллиона убитых русских дается в большинстве западных исторических трудов), вот и логический вывод, что русские в сражениях на континенте прилагали в 1915 году ничуть не большие усилия по сравнению с англо-французами. И это в то время, когда на Западе шло вялое позиционное «перепихивание», а весь Восток полыхал в огне! А почему так? Ответ прост: связались, мол, ведущие западные державы с отсталой Россией, а те и воевать-то как следует не умели.

Бесспорно, что серьезные исторические исследования западной историографии все-таки придерживаются объективных цифр и критериев. Просто почему-то в наиболее авторитетной и общедоступной Оксфордской энциклопедии данные неузнаваемо искажены. Представляется, это следствие тенденции преднамеренной недооценки значения Восточного фронта и вклада русской армии в достижение победы в Первой мировой войне в пользу блока Антанты. Ведь даже и тот же сравнительно объективный исследователь Б. Лиддел-Гарт также полагает, что «истинная история войны 1915 года на Восточном фронте представляет упорную борьбу между Людендорфом, пытавшимся добиться решительных результатов применением стратегии, которая, по крайней мере в географическом отношении, была непрямыми действиями, и Фалькенгайном, считавшим, что при помощи стратегии прямых действий он сможет уменьшить потери своих войск и одновременно подорвать наступательную мощь России». Вот так! Русские, считай, ничего и не делали, а если их и не выбили из войны, то лишь потому, что высшие военные руководители Германии не смогли столковаться между собой по поводу наиболее действенного способа разгрома русских.

Наиболее объективными представляются данные Н. Н. Головина, который называет общую цифру русских потерь в летней кампании 1916 года с 1 мая по 1 ноября в 1 200 000 убитыми и ранеными и 212 000 пленными. Ясно, что сюда должны входить также потери армий Северного и Западного фронтов, а также русского контингента в Румынии с сентября. Если вычесть из 1 412 000 предполагаемые потери русских войск на других участках фронта, то на долю Юго-Западного фронта останется не более 1 200 000 потерь. Однако эти цифры не могут быть окончательными, так как и Н. Н. Головин мог ошибаться: его труд «Военные усилия России в Мировой войне» чрезвычайно точен, но в отношении исчисления потерь в людском составе сам автор оговаривается, что приводимые данные являются лишь максимально приближенными, согласно авторским вычислениям.