Брюс Ли: сражающийся дух
Шрифт:
Вместо того чтобы позволить фактам говорить за себя, Брюс не удержался от того, чтобы найти Ло Вэя и еще раз высказать тому все, что о нем думал. Брюс ворвался в комнату для просмотров, где Ло Вэй вместе с женой и партнером Чжоу, Леонардом Хо, смотрел фильм «Девушка-змея», и начал кричать на Ло Вэя. Тот никак на это не отреагировал, зная, что было бы бесполезно драться с Брюсом Ли. Затем Брюс вернулся в офис Чжоу.
Несколько минут спустя в офисе Чжоу появилась миссис Ло Вэй, чтобы сказать Брюсу о недопустимости его поведения.
Это произвело совершенно противоположный эффект. Страсти накалились, собралась небольшая
Ло Вэй настаивал на том, чтобы Брюс подписал наскоро составленную расписку-обещание: «Я, Брюс Ли, обязуюсь оставить Ло Вэя в покое». К тому времени уже собралась вся студия, и Брюс, чтобы избавиться от полиции и репортеров, подписал расписку. Позже он разозлился, поняв, что тем самым он дал Ло Вэю убедительное доказательство его версии событий.
В тот вечер, когда Брюс появился в телешоу «Enjoy Yourself Tonight», тема инцидента была поднята ведущим шоу Хо Шосином. Не упоминая имени Ло Вэя, Брюс сделал свою ненависть к нему более чем очевидной. Брюс еще до того объяснил, что если бы он хотел кого-нибудь убить, то сделал бы это не ножом, а просто ударом пальцев. На телешоу же, по настоянию ведущего, Брюс продемонстрировал свои менее грозные навыки. Хотя это был всего лишь безобидный толчок в плечо, Хо растянулся на полу. Зрителям, которые, подобно Хо, не были знакомы с суровостью тренировки в боевых искусствах, это показалось жестоким — как если бы Брюс изо всей силы ударил ведущего.
Это вызвало еще одну волну критических заголовков. Еще худшим было то, что практически во всех статьях симпатия отдавалась Ло Вею, а события дня рассматривались как очередное доказательство растущей надменности Брюса.
«Сразу после приступа, — вспоминает Таки Кимура, — Брюс позвонил мне из Лос-Анджелеса и сказал: «Ты не пишешь и не звонишь». Я ответил: «Мне нравится то, что ты делаешь, и ты не нуждаешься во мне». Он сказал: «Если я чем-то могу тебе помочь, Таки, — ты все еще мой лучший друг, и не забывай это. Дай мне знать, если тебе что-нибудь потребуется. Все, что хочешь. Я не изменился. Я тот самый парень».
Он никогда не забывал, что я однажды ему помог, и никогда ничего непросил взамен. Он попросил меня выслать старый авиабилет, который когда-то оплатил мне, чтобы я летел в Гонконг для работы над «Игрой со смертью», — он хотел заменить его на новый».
Глава 22. Цели
Когда Брюсу исполнилось двадцать два, он после трех лет пребывания в Америке стал применять принципы позитивного мышления в своей жизни. Он поставил себе цель сделать кунг-фу таким же популярным видом, как каратэ, с сетью школ по всей стране. Он мысленно видел свою будущую роскошную жизнь и будущую семью. Он также видел себя, преодолевающего все препятствия на пути к его конечной цели — успокоению разума. Но эта жизненная сила в конце концов привела Брюса туда, где от жизни ему досталось не только самое лучшее, но и самое худшее.
Однажды Брюс подписал свою фотографию для Джеймса Ли, закончив такими словами: «Обстоятельства? Черт, их создаю я сам!» Однако сейчас «обстоятельства» уже не были в его воле; они превратились в отвратительные вторжения в приватную и простую жизнь, к которой он хотел бы вернуться. Испытав отрицательную сторону «успеха», он понял, что его следует избегать, а также болезненно осознал, что его ожидания разошлись с реальностью.
Брюсу постоянно досаждали люди, которые представлялись его друзьями, или друзьями его друзей, или отдаленными родственниками перед тем, как предложить какую-нибудь сделку или просто попросить в долг — у всех была одна и та же фальшивая улыбка, которую он стал ненавидеть. Оставались лишь немногие, с кем Брюс мог говорить, не опасаясь, что ему предложат очередную сделку.
В Гонконге, где бы ни появился Брюс, собиралась огромная толпа. Он мог есть только в ресторанах с отдельными кабинетами, но даже там все официанты сбегались за автографами.
Брюс начал пить, и однажды за обедом выпил двадцать чашечек саке. Если раньше Брюс поддерживал свою жизнеспособность женьшенем и «королевским желе», витаминами и травяным чаем, то сейчас он пил жидкости куда более крепкие и жевал коноплю, чтобы расслабиться. Его лицо стало бледным и скучающим.
Брюс стал проводить ночи вне дома. Страдая от бессонницы, он иногда шел на студию, где проводил еще одну напряженную ночь, работая над идеями к «Игре со смертью». Иногда он шел… куда-нибудь еще.
Подобно тому как жизнь предложила Брюсу Ли одновременно свои лучшие и худшие стороны, Брюс предложил ей в ответ свои собственные лучшие и худшие стороны. Колебания его настроений стали более отчетливыми; однажды он заявил, что все еще хочет сниматься, но только не в фильмах о боевых искусствах — добавляя, что интерес публики к фильмам о кунг-фу не продлится больше трех лет. Наряду с этим он часто утверждал, что его цель — просвещать зрителей с помощью своих фильмов, чтобы объяснить им, что боевые искусства — это не просто драки.
Бывали моменты, когда Брюс не видел границ своим возможностям; через миг он уже не был уверен, что у него хватит сил эти возможности реализовать. Чем большего он достигал, тем сильнее он чувствовал необходимость двигаться дальше.
Он перебивал людей, заявляя им, что «попытка расслабиться» — это логическое противоречие. Даже друзья Брюса стали воспринимать его по-разному: придавленного огромной ношей или бесцельно мчащегося куда-то. Брюс вспомнил совет Ип Маня, который тот дал ему двадцать лет назад — никто не в состоянии справиться с проблемами, атакуя их в лоб; нужно течь рядом с ними. Применив эту мудрость к своей беспокойной жизни, Брюс нашел ответ в приспособлении к скорости происходящих вокруг него перемен. Даже мать Линды выразила беспокойство о Брюсе. Она сказала Таки: «Он худеет на глазах. Посоветуй ему отдохнуть, тебя он послушает». Но Брюс не мог остановиться.
Печальнее всего для Брюса было то, что отношения с людьми у него усложнились растущей подозрительностью. Брюс сказал Томасу Чэню, актеру, который снимался с ним в «Яростном кулаке», что перед ним, если он пожелает, откроются огромные богатства; но люди, предлагающие ему эти деньги, считают, что этим они могут купить Брюса и превратить его в свою собственность, «Я должен быть очень, очень осторожен», — добавил он. Хотя перед ним и «открывались огромные богатства», Брюс все же переживал, что «кое-кто в Гонконге» его надул.