Брюс
Шрифт:
Уже один этот документ наглядно показывает, какую ценность для Академии наук составило собрание астрономических инструментов Брюса.
Если к этому добавить, что часть этого оборудования поступила в Физический кабинет Академии наук и в течение длительного времени служила там хорошим пособием для обучения академических студентов практической оптике, то значение указанных обсерваторий Брюса для дальнейшего развития русской науки станет еще более очевидным.
В. Л. Ченакал подмечает также одну довольно любопытную деталь: живя в Глинках, Брюс очень часто навещал Москву, был тесно связан с целым рядом московских государственных учреждений и находящимися в это время в Москве учеными.
Богатое наследие
Яков Брюс скончался в Глинках 19(30) апреля 1735 года. В надгробной проповеди, прочитанной при его погребении 14 мая пастором Фрейнгольдом, указывалось,
Первое: находясь в начале февраля в Москве, он покупает дом в Мясницкой части (современный адрес — Мясницкая, 15), в дополнение к тому, что был пожалован Брюсу в 1705 году (Мясницкая, 13, корпус 4). Видимо, он рассчитывал это здание использовать в своей дальнейшей деятельности. Тогда же Брюс заключает договор с вдовой подьячего Стефанидой Васильевой о том, что возьмет в обучение на пять лет ее сына Диму и подготовит его к поступлению в учебное заведение. Договор подписан 4 февраля, т. е. за 72 дня до смерти.
И наконец, третье и, наверное самое главное обстоятельство, показывающее, что смерть была неожиданной. Находясь в эти дни в Москве, Брюс отправляет в Санкт-Петербургскую академию наук два ящика с приборами и инструментами из своей личной коллекции. При этом предполагается, что им будет написано завещание о судьбе всего научного кабинета и библиотеки и это будет дар Российской академии наук. Однако след отосланных ящиков затерялся, их судьба до сих пор неизвестна, и завещания так и не было написано. Хотя на протяжении многих десятилетий после смерти Брюса ошибочно утверждалось, что якобы Брюс завещал все свое научное наследие академии.
Эту коллекцию и библиотеку Брюс собирал всю свою жизнь. В отличие от многих коллекционеров, Брюс, по мнению Луппова, выступает перед нами не как простой собиратель, а как ученый, который приобретает то, что ему надо для занятий. И коллекция, и библиотека отражают широту его интересов.
Валентин Босс подчеркивал, что библиотека Брюса составлялась с определенной целью. Прежде всего она отражает интересы физика, естествоиспытателя, астронома, математика и инженера, который по возвращении из Лондона встал во главе сложного движения интеллектуального и социального преобразования России, во время которого русская наука и русский язык начали приобретать свой современный характер. Брюс заложил основы для нового математического и — шире — научного образования, чем в свою очередь была подготовлена почва для основания Петербургской академии наук (в которой он также должен был играть соответствующую роль). Вот почему коллекция книг, инструментов и редких вещей, которые он собирал долгие годы, является уникальной для Петровской эпохи.
Каталог библиотеки Брюса печатался в двух вариантах. Первый, неполный, в 1859 году с коротким и неточным вступлением И. Е. Забелина, где говорилось, что «Тайдеману дана была инструкция, согласно которой он должен был принять вещи и бережно доставить их в Петербург. Принимать и считать вещи академия назначала по «росписи, которая от профессора и секретаря посольства господина Гроса учинена была», вероятно, еще при жизни и по поручению самого графа Брюса, и в инструкции, между прочим, в третьем параграфе, говорилось: «Если он (Тайдеман) между оставшимися имениями еще разные печатные книги, и как до истории, так и до прочих наук и знаний принадлежащие рукописные тетради, картины, рисунки, гравюры, инструменты, машины, сосуды старинной или нынешней работы, из какой бы оныя материи не были, также и возвышенной и резной работы, камней, старинные и новые резные монеты и медали, звери, инсекты, коренья и всякие руды найдет, которые в показанной росписи не объявлены, то и имеет он особливую роспись о том учинить и оные вещи к прочим приложить»». В конце августа вещи были приняты, уложены и до отправки в Петербург перевезены из дому Брюса в пустой дом князя Юрия Долгорукова, что близ Мясницких ворот. Здесь они оставались до зимнего пути, потому что осенью Тайдеман везти побоялся, чтоб не учинилось вреда и траты некоторым ломким вещам, каковы были инструменты и посуда. В ноябре их отправили на 30 подводах и с конвоем для бережения.
Второй вариант был напечатан в 1889 году в V томе «Материалов Императорской
Прежде чем показать различие между этими двумя вариантами, необходимо восстановить ситуацию, в которой первоначальный вариант создавался.
После смерти Брюса в мае 1735 года временно ответственным за библиотеку стал граф Салтыков. 6 июня того же года он получил письменное указание от Кабинета министров «назначить исключительно квалифицированного человека» составить список книг библиотеки Брюса. В этом же письме сообщалось, что академия высылает «специального курьера», чтобы помочь классифицировать «все курьезные вещи» для Кунсткамеры. Но этот специальный курьер так никогда и не прибыл. Салтыков поручил это задание своим знакомым Богдану Аладину и капитан-лейтенанту Гурьеву, которые совершенно не понимали всей сложности возложенной на них задачи.
Поэтому первоначальная опись проводилась неквалифицированно, по-дилетантски, лишь грамотная помощь нотариуса Христофора Тайдемана дала возможность судить о подлинном богатстве библиотеки. Вот как об этом пишет канадский ученый Валентин Босс: «Трудности возникали и по той причине, что книги были на многих иностранных языках — на 12 языках (если не считать и одну неопознанную книгу). Транскрибировались названия книг кириллицей. Иногда транскрипция названий давалась фонетическая, а иногда делалась попытка перевести название книги. Каждый из четырех составителей каталога вносил свою долю профанации при работе над ним. Неспециалисты Богдан Аладин и капитан-лейтенант Гурьев начали работу первыми, и поэтому в списке первых шестисот томов отсутствует дата издания. Христофор Тайдеман подошел к делу более добросовестно и поэтому немецкие книги во второй половине описи обработаны наиболее полно». Можно добавить, что Академия наук получила не только книги из библиотеки Брюса, но и коллекцию редкостей и ценных вещей, которые Брюс собирал всю жизнь (картины, монеты, приборы, атрибуты восточных культов и многое другое).
Нотариус Христофор Тайдеман и писарь Иван Пухорт прибыли для составления каталога 31 июля. Окончательный вариант каталога включал 1600 наименований: книги, редкие рукописи, географические курьезности, карты, образцы минералов и ботаники, а также астрономические и математические приборы. Этот каталог был действительно единственным документом такого рода в первой половине XVIII века. Каталог наглядно показывает не только широкий диапазон интересов Брюса во всей его полноте, но также каким образом учение Ньютона проникало в Россию и становилось в ней известным.
Этот каталог оставался до сих пор нерасшифрованным, частично по вине Забелина, так как он считал, что его список неполный, содержащий менее половины всей коллекции Брюса, а также по причине самых реальных языковых несообразностей каталога. Но если бы такие ученые, как С. Е. Фель, Ю. Х. Копелевич, В. Л. Ченакал, С. Л. Соболь, В. Л. Воронцов-Вельяминов и другие, писавшие о Брюсе, даже знали, что каталог Забелина в 789 наименований является всего лишь частью значительно большего списка, то все равно они не смогли бы понять этот каталог, так как (отмечает С. Е. Фель) «названия книг не даются как текст, а в сильно сокращенном виде, дата издания не указывается, фамилия автора сообщается редко». Например, труды Ньютона, имевшиеся в собрании Брюса, упоминаются без имени автора и без года издания. В библиотеке Брюса имелись все основные труды Ньютона и многие наиболее значительные труды его последователей, комментаторов теории Ньютона, имелись даже «Похвальные стихи на господина Исаака Невтона» (Лондон, 1728). Более бережно отнеслось академическое начальство к книгам на английском языке. Научные связи с Англией и в 30-е годы XVIII века были редки, да и английским языком в то время владело ограниченное число ученых Петербургской академии наук, поэтому и книги на нем были большой редкостью и сразу же попали в иностранный фонд библиотеки Академии наук, где и находились в течение двух столетий. Книги эти в собрании Якова Вилимовича хронологически охватывают конец XVII — первую четверть XVIII века, т. е. период всей жизни Брюса. Сохраняя связи с Англией и после отставки, он получал оттуда литературу до последних дней жизни. Он был единственным в России того времени обладателем полного комплекта научного журнала «Философские труды», печатавшегося в Лондоне с 1666 года. Последний том этого журнала из собрания Брюса вышел в свет в 1730 году. Из книг, опубликованных в Англии в конце 20-х — начале 30-х годов XVIII века, в библиотеке были переводная книга Г. Бургаве «Элементыхимии», «Искусствоминиатюры» и «Школа рисунка», издания 1732–1733 годов и многие другие. Даже художественную литературу Я. В. Брюс, по мнению Е. А. Савельевой, предпочитал иметь в своей библиотеке на английском языке. Примером служат «Басни» Эзопа и «Дон Кихот» Сервантеса.