Будь моей ошибкой
Шрифт:
Одновременно, какие-то неприятные, жуткие мысли лезли в мою голову. Чувство, похожее на дежавю, царапало, заставляя сжимать губы тонкой нитью, что-то выступало в роли занозы, заставляющей морщиться. Я внимательно слушал и внутри холодело, но так хотел узнать всю правду, чтобы после уже понимать, как быть.
— Солнце тогда слепило, отражаясь от белоснежной глади. Я смотрела на эту панораму, и сердце ухало в груди. Как же мне хотелось затеряться в толпе туристов. Остаться незамеченной, побыть собой. Когда вся компания собралась спускаться: кто-то предпочитал лыжи, кто-то сноуборд. Я скромно опускала взгляд, ссылаясь
Шмыгнула, обжигая мою кожу горячим дыханием. Ей требовалось время, чтобы собраться, чтобы впустить меня в свой маленький космос. Это сложно, страшно доверяться кому-то, разделяя свою боль с другим человеком, боясь, что вновь никто не поймет.
А мне хотелось разделить с ней эту горечь, забрать всю до капли, чтобы больше никогда голубые глаза не становились тусклыми от воспоминаний прошлого.
— Все было словно не со мной, лишь солнце светило также ярко, — продолжила Оля, — наверное, было больно, но мысли все сконцентрировались на другом. Ребенок… Я слышала голоса, плачь, всхлипы, причитания, кто-то кричал, что меня нельзя трогать, потому что сделают только хуже, другие же вопили, что быстрее надо вытащить оттуда, пока не случилось непоправимое. Под спиной было твердо. Холодный лед… И в какой-то миг все крики слились в один голос. Я, словно себя со стороны увидела. Стало жутко. Действительно страшная картина, Артем, для простых зевак. Девица на белом снегу, с разметавшимися темными волосами…
— Что? — прервал я ее, нервно сглотнув.
Оля посмотрела на меня с непониманием.
— Темные волосы? — спросил я, чувствуя, как хочу услышать совершенно иной ответ.
— Да, я тогда перекрашивалась в брюнетку незадолго до беременности.
Внутри все похолодело, покрылось толстым слоем льда. Я руки ее сжимал, а сам сходил с ума, но… такого просто не могло быть. Не могла жизнь так шутить, зло, намеренно. Сердце разрывалось, я слышал его стук в собственной голове эхом и проживал каждый миг с Олей, замирая от каждого ее слова.
— Теплая кровь сочилась между пальцев и казалось, что все. Знаешь, наверное, оно и было бы так, но он…Тот мужчина. Как же я его ненавижу, хотя в глубине понимаю, что он не виноват, но не могу себя перебороть, не могу выбросить эту картину. Зачем, зачем только вытащил меня. Он появился неожиданно, когда взгляд почти сфокусировался на голубом небосклоне, он навис надо мной, заслоняя лазурь. Его холодные руки и глаза… единственное, что отложилось в памяти. Уже позже кто-то сказал, если он меня не потащил бы наверх, оставил там, была ничтожная вероятность, что малыш, мой ребенок остался бы со мной.
— Ты его, поэтому ненавидишь, да? Считаешь, что он виноват?
Оля плакала, вытирала руками дорожки влажные с щек, а я видел, что прав. Все эти годы она ненависть носила в душе, прикрываясь, как фоном. Винила спасителя своего, считая наказанием, а он… Он, мать вашу… просто оказался не в том месте и не в то время.
Странно, но я вдруг ощутил, как внутри что-то дрогнуло. Треснуло и раскололось,
Глава 19. Ольга
То, что в моей жизни появился Артем — я считала чудом. Подарком судьбы. Небеса наконец-то сжалились надо мной, заметили, решили, видимо, вознаградить. А вообще все приходит вовремя, просто следует подождать, вытерпеть, не сломаться. Когда мне показалось, что сил нет, что безнадёга загнала в угол, и небо вот-вот упадет на плечи, безжалостно придавливая к земле, возник Артем. Встретился на пути, не прошел мимо, помог, заставил вновь верить и любить. И я любила, любила до дрожи в голосе, до страха потерять его. Такого мерзкого, липкого страха, похожего на туман утренний.
— Все в порядке? — обратилась я к Артему, заканчивая свой рассказ.
Не скажу, что стало легче. Нет. Просто оковы сбросила, позволив себе открыться. Вспоминая тот кошмар, я узнавала себя вновь, понимала, что сама совершила массу ошибок и винить лишь одного Олега было глупо. Только свербящее чувство в груди не проходило, я никак не могла выцепить важную деталь, словно она маячила перед глазами дымкой, не давая заглянуть по другую сторону. Мне так хотелось прогнать этот морок, чтобы отчетливо разглядеть всю картину.
— Да, родная, — улыбнулся Кузьмин, целуя меня в висок.
— А ты не хочешь… — осеклась я, взглянув на его культю.
Хотелось, конечно, услышать о его прошлом, и одновременно было почему-то стыдно задавать вопросы. Я ждала, кажется, что однажды Артем расскажет все сам.
— Хочу, — кивнул он, задерживая взгляд на наших переплетенных пальцах.
Я улыбнулась, готовая слушать, знала ведь, что история выйдет не ванильная. И наполнена она будет болью со вкусом разбитой мечты. Потянувшись к нему, я поцеловала Артема в уголки губ, коснулась едва ощутимо, вдыхая глубже запах его кожи.
Сердце замерло, остановилось на мгновение, позволив ощутить себя невероятно счастливой. Малыш под сердцем, как доказательство наших искренних чувств. Чистых, сильных, настоящих.
Всю идиллию прервал звук сообщения. Артем взял телефон в руки, долго его рассматривал, будто решался на что-то. Сосредоточенное выражение лица: губы сжаты, желваки играли на скулах. Кузьмин раздумывал о чем-то своем, неизвестном мне. А потом резко собрался, поднес телефон ближе к глазам и открыл сообщения. Замер, словно увидел что-то необъяснимое, мне даже показалось, что он побледнел. Его губы едва дрогнули, Артем сделал вдох, сглотнул ком в горле и уперся взглядом в стену напротив.
— Что там? Артем, что в сообщении? — нервно дернула я плечом, обхватив его лицо ладонями. Попыталась, чтобы он сфокусировал свое внимание на мне, но Кузьмин был где-то далеко.
Холод пробежал вдоль позвоночника. Страх завладел душой, сковывая ее льдами. Мой Артем никак не реагировал, и желание острое возникло вырвать мобильник из его рук, заглянуть в сообщение, да только он отшвырнул его в сторону резко, а в следующий миг обнял меня. Прижавшись к его плечу, я чувствовала себя нужной, необходимой. Мой Артем — моя Вселенная.