Будь моей ведьмой
Шрифт:
— И вот в старости даже подержаться за руки — лень, Ритка!
— И? — снова не поняла я.
— И в общем, пока не постарели, давай не будем тратить время зря, — прошептала моя невозможная злодейская сволочь, и в следующую секунду я была прижата к кабинке, а он продолжил: — Даже если это всего пять минут.
Сильные, жадные, вечно до меня голодные губы накрыли мои, унося куда-то, где я сама себе завидовала. И не сочувствовала ни разу!
Пять минут мы безбожно целовались и нам было мало, а потому, когда возле кабинки
— После универа — домой, — решил Стужев.
— Идет, — сходу согласилась я.
Его искрящиеся счастьем глаза.
— Люблю тебя, — нежный поцелуй. — Очень люблю, — еще один, — ведьмочка моя.
Последний поцелуй вышел чувственным, сладким и таким улетным, что я стояла, улыбаясь и прикрыв глаза и после того, как Александр вышел из кабинки. И даже когда вошла Ольга, и даже после того, как она протянула мне стопку пакетов.
Доставала я содержимое с той же глупо-счастливой улыбкой и под недоуменно-сочувствующим взглядом вампирши. Вытащила зеленое шелковое платье без изысков, но сразу видно, что совсем не дешевое, чулки, темно-зеленые туфельки на шпильке, в тон к ним темно-зеленую сумочку.
— Честно, я буду вам крайне благодарна, если вы все это наденете, — призналась Ольга.
— А… если не надену? — осторожно спросила я.
Мне протянули другой пакет — джинсовые тортики весьма интересного покроя, белые носочки, синие джинсовые кроссы, зеленая асимметричная маечка, открывающая одно плечо, свободная в груди и обтягивающая в талии.
— Это! — решила я.
— Жаль, платье вам изумительно подошло бы.
— Просто универ, — попыталась объяснить я.
Ольга понятливо кивнула, убрала платье, чулки и туфли, срезала бирки с остальной одежды и оставила меня переодеваться.
Когда я вышла из кабинки, у некоторых заметно потемнел взгляд, а Ольга с трудом подавила мстительную улыбку. Нет, на самом деле я ей была очень благодарна — на мне еще ни одни шорты и ни одна майка так не смотрелись — стильно, чувственно как-то и ненавязчиво подчеркивая все, что можно было подчеркнуть, я собой сама в зеркале залюбовалась. А еще цвет маечки потрясающе подчеркивал оттенок глаз, в общем, мне очень понравилось, и даже появилось желание попросить Ольгу подобрать остальной гардероб для моих подросших после молочной речки форм.
— Черт, хорошо, что не платье, — хрипло произнес Стужев.
Ольга с трудом сдержалась, а затем невинно заметила:
— У вас от нее крышу… рвет.
— И чем дальше, чем больше, — не отрывая от меня взгляда, согласился Александр, а потом уже мне: — Ритка, ну нельзя же быть такой красивой!
— Извини, — развела руками, — ты сам в этом виноват.
— Да нет, мне все нравится, — заметил Стужев, забирая все передаваемые ему продавцами пакеты, — просто я вдруг подумал… — он взглянул на Ольгу, — а хиджабы тут где продаются?
Молча подошла к нему, забрала у Ольги пакет с платьем и посоветовала мужу:
— А ты не думай, Саш, просто расслабься и получай удовольствие.
К универу ехали молча, только поглядывали друг на друга хитро очень и все равно улыбались — не портило настроение даже то, что нам предстоял грандиозный скандал по поводу покупок, которые он таки забрал из магазина, а я таки не надену. Просто хорошо было, очень-очень, и единственное, о чем хотелось думать, это что мы сегодня почти весь день будем вместе.
— Хочу медовый месяц, — задумчиво произнес Князь, подъезжая к университетской стоянке.
Я ничего не сказала, любуясь взглядами всех наших, которыми они сопровождали «Феррари» Стужева. Нет, шока не было, Александр часто подвозил девушек, а потому смотрели на него как обычно — с восторгом, а на меня несколько скептически, мол, очередная жертва университетского альфа-мачо. Но едва припарковав машину, Саша вышел, схватил мой рюкзак с заднего сиденья, привычно перекинул через плечо, следом была так же небрежно заброшена его черная сумка, после чего, обойдя машину, он укоризненно покачал головой уже вышедшей мне, закрыл дверцу, взял меня за руку и, весело насвистывая, повел ко входу.
И вот это был уже шок. Причем у всех! Заявились мы к перерыву после второй пары, так что на улице были практически все студенты: кто курил, кто просто болтал, кто торопливо кофе прихлебывал, без которого у некоторых мозг с утра работать отказывается.
— Да, кстати, нужно будет мне в учебку зайти, — сообщил Саша, привычно игноря всеобщее потрясенно-повышенное внимание.
— Мм, зачем? — Я затравленно поглядывала по сторонам, хотя вообще желание было — глаза в пол и не поднимать.
— Потому что нужно, — загадочно ответил Стужев и отпустил мою ладонь.
Чтобы, подхватив на руки, взлететь по ступеням, ногой открыть тяжелые двустворчатые входные двери и, продолжая насвистывать, потащить меня к аудитории. И все это он проделал так естественно, словно вообще каждый день так делал, причем всегда, а мой вскрик и всеобщее состояние глубокого шока попросту не видит.
— Саша, может, отпустишь? — прошипела я.
— Не хочу, — весело отозвался муж. — Мне нравится, тебе, кстати тоже, мнение остальных меня не волнует.
Но почти сразу опустил, потому что мы к дверям аудитории подошли. И мне торжественно передали рюкзак, а после:
— Люблю тебя, — прошептал Князь, склоняясь к моим губам и нежно целуя.
Мнение окружающих и меня перестало волновать совершенно.
— На перерыве заскочу, — прошептал муж, поцеловал еще раз и, нехотя оторвавшись, кивнул на дверь: — Все, заходи, а то у меня настроение совсем не учебное стало.
Стою, смотрю на него и улыбаюсь.
— Даже не знал, что так бывает, — тихо признался он.