Будь моей

Черно Адалин

— Тебе нужно поесть, — говорит Олег.

— Я не голодна.

— Ты ничего сегодня не ела. Заметил, что ты выходила только пить воду. Так нельзя.

— Какая тебе разница? — я пожимаю плечами. — Если я вдруг умру с голоду, ты сожалеть не будешь.

— Не на моем дежурстве, — пытается пошутить Олег. — Послушай…

Он заходит в комнату, закрывает за собой дверь. После нашего последнего разговора я стараюсь минимизировать с ним контакты, чтобы не чувствовать себя так, будто во всем случившемся есть только моя вина.

— Я

перегнул палку, хочу извиниться. Мне не стоило говорить тебе всех тех слов и… у Богдана нет никого, Лера. Он некоторое время был близок с моей сестрой, но это были лишь временные встречи. Эля надеялась, хотя я говорил ей, что это бесполезно. Она не верила, лезла к нему, встречи «случайные» устраивала и…

— Олег, — перебиваю его, понимая, к чему он клонит. — Не нужно подробностей, хорошо? Я не соперница твоей сестре. Я приехала сюда, чтобы Богдан мог побыть с сыном. Я не ехала к нему, ясно?

— А он об этом знает?

Я тушуюсь от его вопроса. Не знаю, что ответить. Знает ли Богдан, что я приехала ради сына, а не к нем? Думаю, да. Мы ведь обсуждали это, разговор был о ребенке. Он ни разу не говорил, что хочет возобновить наши отношения. Хотя нет… говорил. Но я тогда сказала, что между мной и Майком все серьезно, и он больше не стал настаивать.

Господи, как все запутано!

— Пойдем поужинаем? Там доставка из ресторана пришла. Я правда сожалею, что сказал все это. Я не должен был переходить границы.

— Забыли, но есть я не хочу, спасибо.

— Тебе о сыне думать нужно. Ты ведь все еще кормишь его молоком? Чтобы оно не пропало, нужно есть.

Я с трудом подавляю желание нахамить Олегу. Внутри поднимается волна раздражения. Я понятия не имею, почему Шевцов решил, что может учить меня жизни, но он это делает. Указания вот раздает. Они, конечно, правильные, только раздражают меня еще больше. Я и сама прекрасно знаю, что мое состояние влияет на ребенка, только никак не могу с собой справиться.

— Я поем потом, — успокаиваю его.

— Принести сюда?

— Просто оставь меня.

Дважды Олегу повторять не приходиться. Он тяжело вздыхает, но комнату покидает. Оставляет меня одну. Я и сама прекрасно понимаю, что нужно поесть ради сына, но кусок в горло не лезет. Я даже шторы не открываю, потому что мне страшно. Вдруг… вдруг где-то там снайпер? Я понятия не имею, чего ожидать от Игоря. На что он пойдет, чтобы остаться у власти и не прогибаться под Богдана.

Я все же выполняю просьбу Олега, спускаюсь вниз, беру контейнер с едой, вилку и поднимаюсь наверх. Видеться с Шевцовым, а тем более ужинать с ним вместе не входит в мои планы.

После ужина я немного набираюсь сил, но окна не открываю и даже свет не включаю. В какой-то момент смотрю на себя будто со стороны. Я сижу рядом с посапывающим сыном. Обнимаю себя за колени, склоняю на них голову. Волнение меня захлестывает. Мне нельзя паниковать, но именно этим я и занимаюсь. Не живу, а просто

выживаю эти дни. Даже на звонки Насти не отвечаю, хотя она писала, что волнуется.

Очередная трель мобильного отвлекает меня от жалости к себе. Я беру телефон в руки и вижу на экране имя Богдана. Подумываю не брать, но резко одергиваю себя. Хватит прятаться, пора с ним поговорить!

— Алло.

— Лера? — голос Богдана звучит удивленно, будто он звонил кому-то другому, а трубку взяла именно я. — Прости, просто я не надеялся, что ответишь.

— Я должна была сделать это раньше.

— С вами все в порядке? Как Артур?

— Спит, как и всегда.

— А ты…

— Я…

Слезы наворачиваются на глаза, когда взгляд натыкается на мое отражение в зеркале. Я не вижу своего лица, но одна только поза говорит о том, как жалко я выгляжу.

— Мне одиноко, Богдан, — говорю, вытирая слезы со щек. — И страшно.

— Тогда, может, откроешь?

— О чем ты?

— Я тут на улице стою. У ребят снаружи нет ключей, а Олег куда-то отъехал.

— Ты здесь?

Я подрываюсь с кровати и подбегаю к окну, дергаю штору и вижу его, стоящего под моросящим дождем. Он машет мне рукой, я улыбаюсь и говорю:

— Сейчас спущусь.

Связь прерывается. Я выбегаю из комнаты, быстро сбегаю вниз по лестнице и проворачиваю ключ в замочной скважине. На это уходят какие-то секунды. Я открываю дверь, отступаю, Богдан шагает внутрь. В его руках я вижу телефон, по которому он только что со мной разговаривал. А еще я замечаю сбитые костяшки пальцев, к которым мне внезапно хочет прикоснуться.

— Ты говорила, что тебе одиноко, — хрипло говорит Богдан и раскрывает свои объятия.

На раздумья у меня уходит секунда, после чего я делаю шаг к нему и оказываюсь в его объятиях. Крепко обхватываю его за спину руками, хватаюсь за пиджак ладонями и прижимаюсь щекой к его груди. На нем мокрый пиджак, но это ни чуточки меня не смущает. Мне просто хорошо рядом с ним. Чувствовать его дыхание и тепло, исходящее от его тела, слышать рваные выдохи.

— Прости меня, — говорит он рядом с моим ухом. — Прости за то, что дернул сюда с сыном.

— Я сама приехала, — замечаю.

Он меня не заставлял, я знала, что Игорь еще не за решеткой, я понимала, куда еду и все равно это сделала. Сбрасывать вину только на Богдана я не могу, поэтому мотаю головой, а затем отстраняюсь и смотрю на него.

— Мы оба виноваты.

— Лера…

«Поцелуй, поцелуй, поцелуй» — повторяю про себя.

Это совершенно нелогично в свете последних событий, но сейчас я хочу именно этого. И Богдан, словно читает мои мысли, заводит руку за мой затылок и толкает к себе. Наши губы соприкасаются. Я всхлипываю, Богдан целует меня сильнее, быстрее, резче и грубее. Я будто только этого и ждала, отвечаю ему с жаром, перемещаю руки на его лицо, обхватываю его за щеки, потом обнимаю за шею.