Будь моей
Шрифт:
— Богдан.
— Хорошо, — сдается он. — Посидит у тебя в салоне.
— Нет, — отрезаю. — Там негде. Я уже думала, но ему нигде места кроме как в моем кабинете нет. А что я тогда там буду делать? Нет, он меня будет смущать, а в помещении — девочек. Так что нет! Номер его у меня есть, я ему позвоню, как решу поехать домой.
— Хорошо. Только обещай без самодеятельности и такси.
— Обещаю.
Богдан притягивает меня к себе за шею, целует в губы, а после помогает выйти из машины и целует еще раз. На работу я иду удовлетворенной, здороваюсь с девчонками, которые
— Рада, что у вас с тем мужчиной все получилось, — щебечет Наташка. — Он вас так любит!
— Иди уже, подлиза, тебя первый клиент ждет.
Нашата уходит, а я иду в кабинет. Сижу за изучением наших отчетов и записей. У нас с Юлей один доступ на двоих, я вижу все, что она заполняла и просматриваю наши траты за вчера и сегодня. Вписываю в статью вчерашние цветы. Я их покупала с карты, которую мне вручил Богдан, но это трата наших салонов, а потому я не могу ее игнорировать.
Ближе к обеду выхожу из кабинета, чтобы сделать себе кофе. Здороваюсь с клиентами, вежливо спрашиваю, все ли им нравится. Они восхищенно кивают. Девочек всего две. Стройная молоденькая блондинка у Ксюши на маникюре и женщина около тридцати в кресле у Наташи. Она смотрит на меня с интересом. А затем улыбается и подмигивает. Меня это немного смущает, но виду я не подаю.
Через час собираюсь ехать на обед домой, как в дверь моего кабинета стучат, а затем я вижу ту самую женщину, что мне подмигивала.
— Извините, если прерываю. Я просто хотела лично вас поблагодарить за все, что вы сделали. Вы такая молодец! Я следила за вами, пока о вас писали, знаю, что сделал ваш муж. Мне так жаль!
— Спасибо за сочувствие, — говорю ей с улыбкой.
— Не сочтите за наглость, но мне было бы приятно сходить с вами на обед. Я восхищаюсь вашим трудолюбием и мастерством.
Ее открытость подкупает. Я ведусь на предложение пообедать.
— Здесь неподалеку есть неплохой ресторан. Нужно будет подождать моего водителя и поедем.
— Я могу нас отвезти, — совершенно искренне говорит она. — Меня Эвелина зовут. Можете просто Лина.
— Хорошо, — киваю с улыбкой. — Поедем в этот ваш ресторан.
Глава 38
Заведение действительно находится неподалеку и внешне довольно неплохое. Виден уровень, хотя я не сомневалась, что такая женщина как Эвелина приведет меня в хорошее заведение. Она видная, статусная, заметно, что или хорошо зарабатывает, или имеет мужа, который дает ей денег на уход за собой.
— Вы извините, что я такая настойчивая, — говорит она, стушевавшись. — Я просто, знаете, так за вас переживала! Как новости эти увидела, аж плакала. А когда написали, что с вами в порядке все — выдохнула.
От ее откровения мне становится немного неловко. Я в общем-то не привыкла к такому проявлению чувств от посторонних людей, но приятно, что за меня волновались. Почему-то уверена, что она такая не одна.
— Ничего страшного, — заверяю Эвелину. — Скажите, как сокращенно вас можно называть.
— Ох не люблю сокращенных имен, — улыбается она. — Муж зовет Элина.
— Тогда и я буду, если позволите.
— Конечно!
— Давай…
К нам подходит официант и мы делаем заказ. Я беру цезарь и апельсиновый фреш, на десерт малиновый чизкейк. Моя спутница отдает предпочтение мясному стейку и капучино.
— Кофе с утра не пила просто, — объясняет свой выбор.
Темы для разговора будто иссякают. Я смотрю на женщину напротив и не знаю, о чем с ней разговаривать. С Олей и Настей таких проблем не возникало, мы всегда находили о чем поговорить, даже спустя столько лет дружбы, когда казалось бы, все темы давно проговорены.
— Ты, наверное, удивлена, что я так сразу пригласила тебя на обед.
Я хочу сказать, что нет, но решаю не быть милой и не врать. Конечно, я удивлена. У меня вообще ощущение, что она какая-нибудь журналистка и прямо сейчас достанет из сумки диктофон. Ей я об этом, разумеется, не говорю. Поехала на обед, потому что хочу верить в лучшее.
— Удивлена, конечно.
— Я просто, знаешь, преимущественно дома сижу. Муж зарабатывает, а я вот… то по салонам, то с подружками вижусь, но они все семейные нынче, детишки, дом, а у меня детей нет и…
Я сочувственно киваю. Понимаю ее, как никто другой. Я долгое время сама забеременеть не могла. Да что там… от меня муж ушел к другой, которая родила ему аж двоих.
— Ты меня понимаешь, — она улыбается. — Так вот, почти не видимся. А тут я по новостям увидела, что ты салоны открываешь снова и вернулась с ребенком. Я подумала, что ты мой талисман, знаешь, счастливый, что если мы подружимся, то и я смогу… подарить мужу сына. Так переживаю, что он уйдет.
— А что, есть предпосылки? Сильно детей хочет?
— Да нет, говорит, чтобы не переживала, нет и нет, возьмем из детского дома, но у него свой бизнес, мужчина богатый, наверняка ведь наследника хочет. Родную кровь. И я бы сына хотела своего. Зачем мне детдомовский.
Ее слова больно ранят душу, потому что я сама детдомовская. Это, конечно, неприятно. Я столько там детей видела, которым семья нужна. И безнадега у них такая в глазах. У тех, кто только попал, конечно, еще есть надежда, а у остальных… ни малейшей. Особенно у взрослых. Лет пятнадцать… они жили себе счастливо, у них были родители, а единственная авария и всё… счастливой семьи больше нет, и тех, кто бы мог забрать их к себе, тоже.
— Я что-то не то сказала, да? — уточняет Эвелина.
— Нет, просто… я сама из детского дома. Зря ты так. Туда часто очень хорошие дети попадают.
— Я не об этом. Я бы и не против, просто… хотелось бы своего, чтобы точно быть уверенной, что буду его любить. Чужой ребенок — ответственность сильнее.
В этом я с ней согласна. Там ведь не только перед собой ответственность, но и перед законом. Органы опеки регулярно следят за семьями, в которых живут приемные дети, особенно, если семья взяла не первого ребенка. Все слишком строго, чтобы расслабляться, ну и Эвелина права, нужно быть морально готовым. Не все такие и я даже рада, что люди об этом думают. Потому что и тех, кого брали, а затем возвращали, потому что не вышло, тоже было много.