Будь моей

Черно Адалин

— Хотел попросить тебя вернуться в отель, — говорит он.

— Мы это уже обсуждали. К тому же, я уже получила выгодное предложение, — вру, не краснея, чтобы не казаться жалкой.

— Я уезжаю завтра, — продолжает Богдан. — Заниматься отелем будет управляющий. На мне будет удаленный контроль, да и то… — он делает паузу. — Даже это я поручу другому человеку. Документально отель даже не мой. Ты же знаешь, что чиновникам не положено иметь такие владения.

Я

киваю. Предложение Богдана кажется невероятно заманчивым. Он уезжает, а я спокойно продолжаю работать в отеле. Мы не будем видеться. Это мне подходит, но соглашаться упрямо не хочется.

— Соглашайся, Лера. Я не буду вмешиваться в твою работу в отеле. Да я и не собирался влезать. С Иваном трудно договориться иначе.

Он будто оправдывается, хотя мне наверняка просто кажется.

Мне почему-то хочется с ним поспорить. Сказать, что я уже нашла хорошую работу и не вернусь в отель, но я соглашаюсь, потому что хочу, чтобы он ушел. Прямо сейчас. Пока Артур не выдал своего присутствия в соседней комнате.

— Хорошо, вернусь. Не стоило утруждаться, кстати. Я бы не пропала.

— Мне так спокойнее.

— Как так?

— Не хочу оставлять тебя в беде.

Смех рвется наружу, но я его подавляю. Наступаю себе на горло и вынужденно улыбаюсь, хотя хочется зареветь. Завыть от обиды. Теперь ему, стало быть, не безразлично? Пытается очистить себе карму? Или слишком много людей оставались в беде с его подачи?

— Однако спасибо за заботу. Я вернусь. Если это все, то…

В следующую секунду мое тело сковывает страхом, потому что я слышу пронзительный детский плач. И он исходит не от соседей, а из моей квартиры. Это плачет Артур. И я понятия не имею, что дальше делать.

— У тебя есть ребенок? — удивленно спрашивает Богдан.

— Мне нужно идти, — быстро тараторю я и сбегаю в спальню, где уложила Артура.

Пока иду к кроватке сына, придумываю оправдания для Богдана. Что ему сказать? Что усыновила Артура? Или что родила? Но ведь тогда он точно спросит… а я не уверена, что смогу скрыть. Вернее, сказать, что сын не его я смогу без запинки, вот только глаза все выдадут. Я никогда не умела ему врать, хотя он убежден в обратном. Может, так и стоит себя вести? Говорить правду искренне, а он подумает, что я снова вру?

Оказавшись рядом с кроваткой, даю Артуру соску. Она вывалилась, и он начал плакать. Вот как знала, что не стоило ставить эксперименты и давать ему новую. Просто старой ровно месяц. В целях гигиены ее пора было заменить новой. Как только губ Артура касается силиконовый шарик, он тут же открывает рот и усиленно начинает ее сосать. Засыпает за какие-то мгновения, а я не знаю, как оторвать руки от кроватки и пойти на кухню.

Что я скажу Богдану, если он спросит?

Идти все же нужно. Если Богдану надоест ждать, и он придет сюда…

Подгоняемая страхом, покидаю спальню и иду на кухню, по пути пряча детские вещи. Решение приходит само по себе. И я даже успеваю его отрепетировать.

— Извини, — говорю, заходя на кухню. — Подруга попросила остаться с сыном, и я не смогла отказать.

— Так ребенок не твой?

Такое ощущение, что он сожалеет. Впрочем, я не успеваю задуматься об этом, потому что в следующую секунду он ранит меня прямо в сердце.

— Жаль, что так. Я искренне желаю тебе познать радость материнства.

Я снова упираюсь поясницей в столешницу и даже выдавливаю улыбку. На спасибо у меня нет сил, поэтому я молчу, надеясь, что паузу Богдан поймет правильно. К счастью, он понимает. — Мне пора. Послезавтра в отеле уже никого не будет. Я попросил управляющего поставить тебе смену через три дня.

— Никак не можете закончить празднование?

— Можно и так сказать, — уклончиво отвечает Богдан. — Если хочешь — можешь увидеться с Ромой, думаю, ему будет приятно.

— Нет, — слишком поспешно говорю я. — В смысле, не стоит травмировать ребенка встречей. В прошлом мы умудрились наделать немало ошибок.

— Ты права.

Снова повисает пауза. Несмотря на то, что Богдан сказал заветные «Мне пора», уходить он не спешит.

— Как ты? — задает вопрос, от которого у меня мутнеет перед глазами.

— Я… нормально. Правда, все хорошо.

— Был рад тебя увидеть. И узнать, что у тебя все в порядке.

— И я. В смысле, увидеть рада.

— Не спросишь, как я?

— Ты празднуешь день рождения сына в другой стране и умудрился, занимая пост губернатора, купить отель в другой стране, — замечаю. — Думаю, у тебя тоже все хорошо.

— Следила за новостями?

— Нет. Случайно наткнулась на статью пару месяцев назад. Рада, что у тебя все хорошо.

Наш обмен любезностями исчерпал себя. Я понимаю, что морально вымотана этой встречей и спешу ее закончить. Впрочем, мою суету Богдан понимает и спешит к выходу. Уже обувшись, он поворачивается ко мне, а я не успеваю отойти, не ожидая такого поворота. Он оказывается слишком близко ко мне. Смотрит сверху вниз, пронзительно, остро, так знакомо, что начинает сосать под ложечкой, да и сердце ускоряет свой ход.

Странно, но я совсем не хочу отходить. Взгляд сам цепляется за его лицо. Широкие темные брови, впалые глаза длинными изогнутыми ресницами, ровная линия носа, квадратный подбородок с небольшой порослью щетины. Он почти не изменился. Разве что появились небольшие морщинки вокруг глаз, но с его профессией это и не удивительно. Даже запах и тот остался прежним. Я чувствую нотки сандала и апельсина, которые так нравились мне когда-то.

— Извини, — говорит он, резко подавшись к двери. — Мне действительно пора. Рад, что ты приняла мое предложение.