Будь моим хранителем
Шрифт:
Значит завтра… Так скоро. Я поежилась. Завтра я увижу отца. Я поговорю с ним, я задам ему вопросы, я обниму его…
— Больше Макс ничего не говорил? — я старалась спросить это как можно более безразлично.
— Нет… — Егор украдкой считывал мою реакцию. — Но они принесли продукты, зубные щетки и даже пару футболок на смену.
— Очень предусмотрительно…
Мы неловко помолчали, потом набрав побольше воздуха я продолжила:
— Егор, послушай. По поводу нашего… эм… поцелуя…
— Не успеешь…
— Что не успею? — я недоуменно уставилась на него.
Потом почувствовала знакомое головокружение и поняла, что поговорить нам не удастся.
Первое, что я почувствовала жуткую вонь, от которой к горлу подкатила тошнота. Я зажала нос. На меня смотрели грязные ободранные стены, рваная штора на окне и единственная тускло-горящая лампочка на потолке. Егор стоял тут же, чуть впереди меня. Мы осмотрелись. Убогая комнатушка совсем не имела мебели, не считая старый линялый матрац, валявшийся в углу.
Я стояла как вкопанная, брезгуя сделать хоть один шаг в сторону. Егор аккуратно двинулся в сторону матраца. Он пригнулся, приглядываясь, словно сыщик.
— Что там? — шепотом спросила я.
Он подошел почти вплотную к огромной куче темного тряпья.
— Здесь человек…
Грязным тряпьем, оказалась черная засаленная куртка, которой была укрыта девушка. Капюшон на половину скрывал ее лицо. Не удивительно, что мы не заметили ее сразу. Она сидела, облокотившись одним плечом о стену. Я аккуратно продвинулась вперед, стараясь не наступать на мусор, разбросанный по полу. В глаза бросились шприцы, валявшиеся у ног девушки. Егор сидел на корточках, протягивая руку к ее шее.
— Пульса нет…
— Может скорую?
— У меня нет телефона с собой. А у тебя?
Я пошарила по карманам. Телефона не было. Егор обыскал карманы девушки. Он нашел старый кнопочный телефон в куртке, но батарея была разряжена.
— Стой здесь.
Егор встал и стремительно вышел из комнаты. Я тупо уставилась на сгорбленную и неподвижную фигуру девушки. Неужели это все? Нет никакой надежды?
Я видела небольшую часть ее лица. Совсем молодая девушка. Даже не смотря на бледную с синим отливом кожу, девушка была красивой: небольшая родинка над полными четко-очерченными губами, острые скулы. Я отвернулась. Подбородок предательски задрожал и я прижала руку ко рту, чтобы удержать всхлипы.
Егор вернулся, но я даже не посмотрела в его сторону. Я уже знала, что в квартире никого нет. И мы ничего не можем сделать.
Он крепко обнял меня, заслоняя от увиденного ужаса и, погружая в теплый безопасный кокон. Снова.
Мы уже стояли в номере гостиницы, но я до сих пор чувствовала этот тошнотворный запах в носу. Перед глазами стояло лицо этой девушки и губы, которые никогда больше не произнесут ни слова.
Утром меня разбудили яркие блики солнца, пробивающиеся сквозь пожелтевшую листву тополя, что рос прямо напротив нашего окна. Лучи, дразня, попадали прямо на мои сомкнутые веки и вскоре я оставила попытки спрятаться от них. Я проснулась.
Оказывается, я уютно устроилась на плече Егора. Вчера я даже не заметила как мы уснули прямо в одежде.
Егор все еще спал. Он тихо вздохнул во сне, когда я приподнялась, чтобы на него посмотреть. Суровая морщина, которая обычно залегала у него между бровей, сейчас разгладилась и лицо приобрело немного мальчишеский вид.
— Кхм-Кхм…
Я вздрогнула и обернулась на звук. На кухне за стойкой стояла мама. Она смотрела на меня поверх кружки с чаем, которую держала в руках.
— Разве можно так пугать… — я сконфуженно перелезла через кровать и подошла на кухню.
Егор перевернулся набок и продолжил спать. Я с завистью посмотрела на эту безмятежность.
— Что-то я не совсем поняла. Егор тоже твой парень?
— Нет! Что ты. Мы просто напарники, — я закатила глаза к потолку и махнула рукой. — Вчера было очень сложное перемещение. Там… там девушка умерла… — я сглотнула комок в горле, когда воспоминания снова нахлынули на меня холодной волной.
Мама сочувственно наклонила голову и открыла объятия:
— Ох, Господи. Солнышко… Мне так жаль… Хочешь поговорить об этом?
Я уткнулась лицом ей в грудь и пробубнела:
— Нет. Прости, я не хочу все переживать заново. И потом… Егор был рядом, он меня поддержал, — и через паузу я добавила, — собственно поэтому мы и не заметили как уснули вчера.
— Ясно…
Мы разомкнули наши объятия. И мама продолжила сокрушаться, что, где это видано, чтоб детям приходилось сталкиваться с такими сложными ситуациями, что мы не врачи и подчас просто не знаем, как правильно себя вести в том или ином случае.
— Представляешь, это я перемещаюсь с восемнадцати лет, а остальные Хранители проходят инициацию с четырнадцати! — с этими словами я посмотрела на Егора.
Мама покачала недовольно головой со словами «безумие какое-то» и отпила глоток чая. Я стала готовить чай себе и Егору, нарочно громко стуча посудой. Пора уже моему напарнику просыпаться. В холодильнике нашла все необходимое для приготовления традиционного русского завтрака: бутербродов с сыром и колбасой.
— Ты сегодня выглядишь гораздо бодрее и решительнее. — я улыбнулась маме, раскладывая колбасу на кусочки хлеба.
Мама деловито закинула в рот овсяное печенье и подмигнула мне:
— Да, ты знаешь, когда я проснулась сегодня утром, меня не покидало ощущение, что я снимаюсь в каком-то фильме. В голове до сих пор не укладывается весь этот бред. И я безумно переживаю за тебя. Но! Если этому можно положить конец, то я точно в деле. Пора уже встретиться лицом к лицу со своим прошлым. Слишком долго я жила с чувством обиды и несправедливости. Я так больше не хочу.
Я вновь увидела свою сильную маму, такую миниатюрную, но бесстрашную женщину, к которой я привыкла за всю свою жизнь. Я обрадованно обняла ее и она спросила: