Шрифт:
Глава 1
Какое же это счастье иметь рядом такого мужчину, как мой Паша!
Эта мысль каким-то чудом пробилась у меня сквозь пелену сексуального безумия. Поэтому на радостях я прогнулась ему навстречу, стараясь ощутить его в себе до сладостной боли. Явно это почувствовав, Павел врезался в меня до упора. Наши пальцы переплелись между собой, и он вдавил мои руки в подушку…
На какой-то миг, ошалев от такого дикого всепоглощающего удовольствия, я потеряла над собой контроль. Из моего горла непроизвольно вырвался громкий стон, хотя я прекрасно знала о табу на
— Тише, моя сладкая, тише, а то разбудишь нашего следопыта. Может, хоть в этот раз кончим как все нормальные люди! — прошептал он мне на ухо, неумолимо приближая мой оргазм.
Как истинный джентльмен он всегда старался, чтобы я получила удовольствие первой. И только после того, как я брала причитающуюся мне мужскую любовь, он позволял себе расслабиться…
— Мама! Под моей кловатью сидит огломный паук! — раздался за закрытой дверью панический голосок нашего трёхлетнего чада.
А-а-а, только не это!
Дверная ручка нервно задвигалась вверх-вниз, показывая всю степень детского нетерпения и страха. А я, стараясь сдержать в себе вопль разочарования, застыла в кровати в позе бронзовой Русалочки. Вот только в отличие от той несчастной, устремившей свой взгляд в морские пучины, я с ужасом уставилась на дверь. Ведь она почему-то, вопреки всем мерам предосторожности, соизволила открыться!
Павел среагировал моментально… но совсем не так, как следовало. В два прыжка он очутился на пороге и хотел, видимо, подхватить на руки своего испуганного сыночка и зацеловать его до дикого визга как обычно. А я, увидев мелькнувшие в воздухе его крепкие ягодицы, и вовсе обомлела.
— Паша, ты же голый! — прошипела я, пытаясь остановить это безобразие. Как-никак вид обнажённого отца с вздыбленным членом мог нанести серьёзную травму детской психике.
Опять же Паша среагировал молниеносно. Резко развернулся на сто восемьдесят градусов и щучкой прыгнул ко мне в кровать. И только я успела прикрыть наши обнажённые тела лёгким покрывалом, как дверь открылась и на пороге нарисовался Семён. Он деловито прошлёпал голыми ножками по полу и решительно залез к нам в кровать. Бесцеремонно улёгся между мной и Пашей (впрочем, как и всегда), после чего серьёзно заявил:
— Тепель я всегда буду спать с вами. Я же не волосатый как папа, поэтому пауки меня не боятся.
Не наблюдая никакой связи между волосатостью и насекомыми, я всё же не стала развивать эту тему. Просто, зная убийственную логику своего сына, пожалела его папашу. С него хватило и прошлого раза, когда Семён назвал его «волосатой обезьяной как в цирке». Причём сказано это было с явным восхищением. Видимо, таким образом он захотел порадовать своего отца…
— Замечательно. С такой половой жизнью я скоро стану импотентом. Просил же быть тише! — еле слышно пробурчал недовольный Павел.
— Опять я виновата? — с негодованием поинтересовалась я, уже в который раз удивляясь такой вопиющей несправедливости. Кажется, все минусы семейной жизни он списывал на меня. И это притом, что я всегда из кожи лезла, чтобы ему угодить!
— А кто я, что ли? — уже вполне миролюбиво откликнулся Паша, окинув меня насмешливым взглядом. — Я, как примерный семьянин, убежал даже с работы,
Я оцепенела. Опять?! Неужели непонятно, что моё чувство юмора напрочь улетучивается, едва речь заходит о замужестве. Нашёл с чем шутить!
— Чтобы выполнять этот долг нужно быть, как минимум, супругом. А не сожителем! — процедила я ему сквозь зубы. Взгляд Павла враз стал холодным и непроницаемым. Поэтому меня и вовсе понесло: — Хотя бы не говорил мне об этом! Так нет же, ты словно бы делаешь это специально — постоянно напоминаешь мне о моём положении вечной любовницы.
— Давай, не будем при ребёнке. К тому же, я тебе тысячу раз говорил, что…
— Только не надо опять про Любимую Женщину! Вот именно, тысячу раз одно и то же! Паш, разве я хочу чего-то невозможного? Всего лишь мечтаю стать твоей женой, коли я и так уже твоя любимая женщина и мать твоего ребёнка.
— Значит, будешь, — невозмутимо отозвался мой ненаглядный, доводя меня до белого каления своим непробиваемым спокойствием.
Как заснула, я не помню. Но очнулась от того, что кто-то нежно касался моей щеки. Открыла глаза и тотчас встретилась с красноречивым взглядом своего любимого мужчины.
С заговорщическим видом он поднёс указательный палец к губам, после чего наклонился ко мне и прошептал на ухо.
— Я прогнал всех пауков из спальни Семёна, — сообщил он, стреляя в меня озорным взглядом. — Если ты не боишься жутких насекомых, то мы могли бы…
— Не боюсь, — с готовностью выдала я, прекрасно понимая, к чему он клонит.
Сильные и… чего уж там, чересчур волосатые руки Павла с лёгкостью подхватили меня с кровати как пушинку. Затем он прижал меня к себе и трепетно зарылся лицом в мои волосы. И я уже в который раз поразилась, насколько этот мужчина, способный повалить быка, вмиг становился нежным и безумно ласковым.
Что и не говори, но в этот момент он был для меня, чуть ли не Ромео, моим Хитклиффом из «Грозового перевала»! И я ни за что на свете не променяла бы своего любимого ветеринара на какого-нибудь столичного воротилу. Как это сделала когда-то его законная жена. Сбежала от него в столицу, оставив ему на воспитание их общего сына. Но и это ей показалось недостаточным! Маргарита или Марго (она любила, чтобы её так называли), наотрез отказалась давать Павлу развод. А чтобы её бывший даже и не думал рыпаться, пригрозила отобрать у него Славика!
Павел и мысли не допускал, чтобы его сын рос без него. Мне тоже становилось плохо от этой мысли. Ведь я тоже любила Славку, который за четыре года стал мне родным. Кроме того я с ужасом представляла, что станет с замкнутым и не по годам серьёзным мальчуганом в незнакомой ему обстановке. К тому же с чужими людьми и матерью, которая появлялась в его жизни лишь один раз в год — под новогодние праздники.
Так что эта собака на сене крепко держала наши с Павлом жизни в своих цепких холёных ручках. И эта стерва прекрасно понимала, что при этом делает меня бесконечно несчастной. Ведь даже, несмотря на нашего совместного сына, Павел не мог на мне жениться! Поэтому я вынуждена была оставаться в роли любовницы-приживалки, и это в сельском посёлке! Именно по этой причине я изо дня в день ловила на себе косые взгляды односельчан, чувствуя себя здесь изгоем…