Будь моим... оборотнем
Шрифт:
— Пахнет оборотнем, — произнесла Ривалия, принюхиваясь к письму. — Но больше ничего почувствовать не могу. Можно воздействовать на бумагу магией, но сомневаюсь, что сумею уловить такую старую связь.
— А если попробую я?
— Хорошая мысль, твой резерв гораздо больше моего, — обрадовалась Ривалия и уставилась на меня с интересом.
Я посмотрела на письмо, затем — на рыжеволосую, сосредоточенно почесала затылок и стыдливо призналась:
— Я не умею.
— В смысле? То есть ты можешь шастать между государствами как у себя дома, но не способна отследить врага?
— Я
Ривалия покачала головой и подняла ладони над бумагой.
— Деточка, учись, пока я жива, — сказала нравоучительно. — Улови оборотня через буквы, через слова и попытайся выстроить между текстом и его владельцем тончайшую нить.
Её пальцы провели над листом, я повторила движение, но ничего не произошло. Вообще ноль. Ни единого магического выброса.
— Это несложно, просто сконцентрируйся. Не думай ни о чем. Нет ни меня, ни Ричарда, ни этого дома. Нет даже тебя, Анна… — Голос обволакивал, кружил голову, засасывал в бескрайнюю темноту. — Только чистый лист и оборотень, который выводил по ней буквы. Увидь, как пляшут его пальцы над бумагой, как рождается за словом слово… Молодец!
Последнее слово она не прошептала, а воскликнула. Я поморгала, отгоняя наваждение. От листов бумаги исходило слабое свечение, и вполне настоящие нити протянулись куда-то за пределы дома. Они вибрировали, переливаясь рыжевато-желтым светом.
— Ну что, отследим нашего вредителя? — Ривалия хлопнула в ладоши.
— Вообще Ричард попросил меня не впутываться в неприятности… хотя бы до его возвращения, — отказалась я нерешительно.
— Ты его послушаешь?
След был невероятно ощутимый, но он таял с каждой секундой. Я дотронулась до натянутых словно струны нитей, и в пальцах приятно закололо. Внутри меня росло нечто непонятное, волнительное. Я никогда не испытывала такого острого желания рвануть куда-либо, такой невыносимой охоты пойти по следу…
— Составишь мне компанию? — пробормотала, сощурившись.
Губы Ривалии изогнулись в лукавой улыбке.
— Разумеется, — проурчала она.
Окраина столицы, куда мы приехали на повозке, встретила нас смрадным запахом и полным запустением. В полуразрушенных лачугах ютились бедняки, те, которым не нашлось места на празднестве жизни: отчаявшиеся, скатившиеся, опустившиеся на самое дно. Мы попросили извозчика остановиться подальше, чтобы никого не спугнуть. Тот проводил нас с подозрением — куда намылились две с виду приличные девицы? — но уехал без промедления. Правильно, меньше знаешь — крепче спишь, да и в целом живешь дольше.
— Фу, неужели здесь как-то существуют? — Ривалия обняла себя руками и брезгливо осмотрелась. — Это же мрак.
— Вполне себе существуют, а что им остается? — усмехнулась я, перескакивая от кочки до кочки, потому что дороги не было, и ноги утопали в вязкой грязи. — Ты будто ни разу не видела нищих?
— Видела, но обычно они просят милостыню на площадях. Нормальные такие, местами даже чистенькие. Не думала, что они в таких местах… обитают. Как-то неправильно это, будто скот какой.
Ривалия скисла, а я покачала головой. Хорошо ей, дочери советника, не знать, что в мире существует неравенство, что пока одни живут в своё удовольствие, другие вынуждены бороться за каждый ломоть хлеба и периодически в прямом смысле загибаться от холода и голода. Хм, а о скитаниях бывшего жениха она никогда не спрашивала? Вот уж кто познал за короткий век столько лишений, что волосы на голове шевелятся.
Магия привела нас к развалюхе с покосившейся крышей, и мы, переглянувшись, без стука прошмыгнули в незапертую дверь. Правильно, зачем нужны замки, когда можно влезть в любое из окон? Единственная комнатушка пустовала, если не считать обломков мебели и ветхого тряпья. На устеленном гнилой соломой полу спал оборотень, совсем юный, остролицый. Он даже не шелохнулся, когда уличный ветер встрепал его волосы. Нити сомкнулись на нем, зазвенели от напряжения.
Неужели это его рук дело?..
Нет, возможно, этот желторотый волчонок и исполнитель, но точно не заказчик. Впрочем, сейчас всё разузнаем из первых уст.
Ривалия выставила ладони, готовая сплести заклинание, а я наклонилась над мальцом. Тот резко вскочил, открыл бездонно голубые глаза. Уставился на нас с диким страхом. Губы его задрожали.
— Ты… — начала я, но была сбита с ног.
Мальчишка рванул с такой прытью, что Ривалия не успела среагировать, и магический кокон разбился о стену, не тронув паренька.
— Попробую догнать! — крикнула я, радуясь удобным кроссовкам и отсутствию кринолина.
Но мне быстро стало очевидна опрометчивость моего решения, ибо никакой человек не сравнится со зверем. Мальчишка обратился на ходу, вещи на нем разорвало в клочья, и вдаль понесся грязно-серый волк, тощий что скелет. Я выругалась и остановилась, согнувшись пополам, уперев ладони в колени. Воздуха не хватало, сердце колотилось в животе.
Ну и как теперь поймать нашего прыткого беглеца? Вряд ли он будет терпеливо ждать, когда мы вновь отыщем его по поисковым чарам. А если и будет, то в компании нескольких матерых головорезов. Я только развернулась в сторону развалюхи, чтобы огорчить Ривалию своим провалом, как мимо меня пронеслась рыжая как само пламя волчица.
Неплохо. Можно быть спокойной, они как-нибудь разберутся.
Я вернулась в дом, собрала с пола многочисленную одежду Ривалии — ох уж здешняя мода, обязывающая носить нательные платья, белье, да ещё и нижнюю юбку — и поплелась по свежим следам лап за оборотнями. Рыжая волчица обнаружилась примерно в километре от лачуги, и она поскуливала, вылизывая прокушенную лапу. Я подскочила к ней, осмотрела рану. Глубокая, но не смертельная. Заживет быстро.
— Обратиться сможешь? — Протянула платье.
Волчица кивнула, и вскоре передо мной прямо на земле сидела бледная Ривалия, баюкающая разодранную голень.
— Я его почти догнала, — скуксилась она, — а он как кинется на меня, как схватится зубами. Чудо, что не добил…
— Всё, больше никакой самодеятельности. Пойдем отсюда.
Я придерживала её под талию всю дорогу до ближайшей повозки, а Ривалия, ковыляя, ругалась сквозь зубы, костерила себя за мягкотелость и обещала расквитаться с волком да так, чтобы от того не осталось ничего, даже косточек.