Будь осторожен в своих желаниях
Шрифт:
Макс слушал ее молча, а его глаза были полны глубокой печали.
— А ты? — спросила снова Настя. — Что будет с тобой? Тебе тоже сотрут память?..
— Вначале меня будут судить, — глухо откликнулся он. — А потом — неизвестно… Возможно, тоже сотрут память, а возможно… Вообще-то, вариантов приговора великое множество… Ясно одно — я уже никогда не буду тем, кто я есть сейчас… И главное — больше не смогу быть рядом с тобой…
Пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы, Настя крепко стиснула зубы и закрыла глаза. Так горько ей не было еще никогда. У нее даже возникла мысль, что лучше бы корабль начала тонуть прямо сейчас, и она вместе с ним… И
Но в этот момент Максим прижал ее к себе, и она все-таки разрыдалась, уткнувшись ему в грудь. Он не говорил никаких слов утешений, а лишь гладил ее по голове, время от времени целуя в макушку.
Когда поток слез наконец иссяк, Настя почувствовало некоторое облегчение. Она попыталась взять себя в руки и даже мысленно прикрикнула на себя, призывая успокоиться и взбодриться.
— Сколько у нас еще времени? — спросила она у Максима, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — До начала крушения?..
— Почти тринадцать часов, — ответил тот.
— Целых тринадцать часов, которые мы сможем провести вместе… Это не так уж мало, правда? — Настя даже попыталась улыбнуться.
— И как ты хочешь их провести? — в голосе Максима пропало напряжение, и он тоже улыбнулся.
— Мне все равно, лишь бы ты меня не покидал ни на секунду…
— Я согласен. Кстати, через пятнадцать минут в салоне состоится воскресная церковная служба для пассажиров, не хочешь сходить?..
— С удовольствием, — отозвалась Настя, а про себя подумала: «Возможно, именно этого мне сейчас и не хватает…».
Службу вел сам капитан корабля, в руках он держал библию и небольшую икону Святого Николая, покровителя всех путешествующих. Вначале он прочитал несколько молитв, после чего все собравшиеся начали петь церковные песни. Настя не знала ни одной из них; на протяжении всей службы она просто стояла рядом с Максимом и, прикрыв глаза, слушала окружающих. Когда песнопения закончились, а капитан перешел к прочтению заключительной молитвы, Настя вдруг почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Она принялась оглядываться, пытаясь понять, кто это может быть, но все были заняты лишь службой. Потом Настя перевела взгляд в сторону капитана, вернее, на икону в его руках, и ошеломленно замерла: на нее смотрел сам Николай Угодник, смотрел серьезно, но доброжелательно, и это был не обман зрения. У Насти даже мурашки побежали по спине от волнения. «Святой Николай, — мысленно обратилась она тогда к лику святого, — прошу тебя, сделай так, чтобы нас не разлучали с Максимом. Я не смогу без него жить. Даже, если он исчезнет из моей памяти». Затем Насте показалось, что Николай немного нахмурился, а взгляд его стал печальней.
— Аминь, — тем временем произнес капитан, дочитав молитву, и отдал икону вместе с библией одному из стюардов.
— Ну как ты? — спросил ее Максим, когда пассажиры стали расходится.
— Уже лучше, — Настя постаралась улыбнуться, об ожившей иконе она решила ему не говорить. — Только мне очень хочется отвлечься от назойливых мыслей о…
— Я понял, — тоже улыбнулся Максим. — Хочешь, я проведу для тебя экскурсию по кораблю?.. Несмотря ни на что, здесь много интересного…
— А давай! — девушка энергично мотнула головой. — Когда еще представиться возможность прогуляться по легендарному «Титанику»?
— Скорее всего — никогда, — усмехнулся Макс и предложил ей свою руку.
— Мы находимся, как ты поняла, в первом классе, — начал Максим, когда они
— Нет, спасибо, — усмехнулась Настя. — Я не очень люблю эту игру…
— Тогда можем сходить в бассейн. Есть еще турецкие бани, можно сделать массаж. Как тебе это?
— Нет. Как подумаю, что мне еще предстоит сегодня искупаться, так вообще не хочется думать о воде, — со вздохом отозвалась девушка. — А за турецкими банями я потом слетаю в Турцию…
— Договорились, о воде и банях — больше ни слова. — кивнул Макс. — Так, а вот обеденный зал… Но мы уже здесь сегодня бывали… Кстати, по вечерам тут устраивают танцы или концерт… На корабле есть еще ресторан и кафе с одним и тем же названием — «Паризьен», там конечно, шикарный интерьер и просто обалденное меню…
— А ты, оказывается, гурман и эстет, — заметила Настя. — Когда ты успел там побывать?
— По долгу службы, — ухмыльнулся на это Максим.
— Или пользуясь служебным положением? — с иронией уточнила девушка.
— Могу пригласить тебя туда на обед…
— А если я соглашусь?..
— Я буду просто счастлив! — Максим склонился перед ней в шутливом поклоне, и Настя не удержалась от смеха.
Ресторан «Паризьен», действительно, оказался роскошным: стены, отделанные под орех, колоны с позолотой, шелковые шторы, лепной потолок, мягкие диваны и удобные столики. Блюда, которые себе заказала Настя, тоже были изумительны.
Пока они обедали, Максим рассказывал Насте о некоторых пассажирах — известных в высшем обществе людей. Среди них оказалось несколько мультимиллионеров, кто с женами, кто с любовницами, еще владелица лондонского дома мод — некая Люси Гордон, актриса Дороти Гибсон, а также пара-тройка популярных журналистов и писателей.
После обеда, Макс повел Настю показывать салон, где пассажиры отдыхали за чтением книг, беседами или игрой в карты. Там они вновь встретились с Наумовым. Тот сидел в одиночестве в самом дальнем углу зала, а в руках у него было наполовину опустошенная бутылка виски.
— Юра, что ты делаешь? — озабоченно поинтересовалась Настя, присаживаясь напротив него.
— Не видишь? Пью, — мрачно ответил он.
— Не лучшая идея, — заметил Максим.
Наумов никак не среагировал на это замечание и сделал большой глоток из бутылки.
— Все бесполезно, — так же мрачно проговорил он потом. — Они меня словно не видят… Я трижды разговаривал с капитаном, а еще с его старшим помощником и даже с радистом… Я пытался сказать им… — тут Наумов тяжело вздохнул и обреченно махнул рукой, в которой держал бутылку. — Ничего не вышло… Они забывали о моих словах ровно через минуту… Похоже, мы и в правду ничего изменить не можем… Этот корабль приговорен… И мы вместе с ним…