Будь покорной, малышка
Шрифт:
Гостей Марина давно не принимала, да и сегодня не ждала, но в ее однокомнатной съемной квартирке всегда было чисто и аккуратно. Она так привыкла. И в холодильнике мышь не вешалась. Никаких особых изысков, просто после голодной студенческой жизни Марина предпочитала иметь под рукой запас продуктов.
— Поужинаем? — спросила она. — Или просто чаю попьем?
— Я бы поел, — смущенно признался Егор, — но чего-нибудь легкого. У тебя есть из чего салат сделать?
— Пожалуй, да. Сейчас…
— Нет, хочу сам за тобой поухаживать.
Марина
— Мне нравится, когда ты так смотришь, — неожиданно произнес Егор. — Никаких сомнений в том, кто главный. Давай присядем и поговорим? В клубе мы договаривались об одном, сейчас все несколько… иначе. Если ты просто хочешь угостить меня ужином, я приму твое приглашение, поем и уйду. Если ты хочешь большего — нужно все обсудить.
И как ему это удается? Выставлять свои условия и при этом смотреть с таким обожанием, что хочется согласиться на все, что угодно, лишь бы он остался. Подчинить, заставить умолять о пощаде, вырвать стон удовольствия. Слушать чарующий голос, чувствовать прикосновения нежных рук, довериться заботе. И почему бы не выслушать того, кто опытнее?
— Жди меня в комнате, — сказала Марина. — Я покормлю кота и приду.
Пончик мурлыкнул и потерся о подбородок. Ел он мало, но предпочитал, чтобы миска всегда была полной. Марина поменяла воду, досыпала корм и присела на табурет. Что она делает? Довериться в клубе, где полно людей — это одно. Довериться незнакомому мужчине сейчас — безумие. Правильно ли она поступает?
Егор милый. Если она хоть немного разбирается в людях, то имеет право утверждать, что он искренен. Да и Илья ему доверяет, определенно. В этом клубе вообще нет проходимцев, а Егор, к тому же, не новичок. Все, что он хочет — угодить ей. Вероятно, загладить свою вину за ошибку. Отчего бы не расслабиться и не получить удовольствие?
Егор сидел на диване, однако подскочил, как только она появилась на пороге.
— Сиди, — улыбнулась Марина.
— Привычка… — развел руками Егор.
— И не самая плохая. Мне нравится.
— Ты — госпожа, Марина. Это нормально.
— О чем будем говорить? — Она опустилась рядом с ним на диван.
— О правилах и сценарии. Если ты готова к обсуждению деталей с сабом.
— Я здесь, значит, готова. — Марина взяла его за руку. — Егор, я прекрасно понимаю, что неопытна. И выслушаю все твои условия и все, что ты предложишь. Только не томи, ладно?
— Прости, это деликатный вопрос. — Он тихонько сжал ее пальцы. — Мало кто слушает саба. Домины обычно считают, что это — управление снизу.
— Мне так не кажется.
— Это чувствуется, иначе я не осмелился бы предлагать. — Егор поднес ее руку к губам, поцеловал ладонь и лукаво прищурился. — Не смотри так сурово, леди-малышка. Я буду краток.
— Леди-малышка? — Марина расхохоталась. — Ты дал мне это прозвище в отместку за малыша?
— Это было жестоко. — Он тоже рассмеялся. — Но —
— Можно и вслух. Иногда, — разрешила Марина. — Мило звучит. Итак?
— Итак, о табу. — Егор собрался, хотя руку так и не выпустил. — Я не хочу, чтобы меня били по лицу. Никаких кляпов и, на первый раз, никаких повязок на глаза. Сегодня я хочу видеть, что ты делаешь. Извини, это…
— Потому что я неопытна, — кивнула Марина, перебивая. — Ничего, я понимаю. Продолжай.
— В принципе я не против порки, но сегодня, пожалуйста, ограничься шлепаньем. По той же причине. Щетка, линейка… У тебя же нет паддла?
— Нет. И кнут в тумбочке не припрятан. К слову, у меня вообще нет никаких игрушек.
— Это поправимо. Потом сходишь в магазин или закажешь на сайте. Все, что тебе захочется.
— А связывать тебя можно?
— Хм… — Егор осмотрел комнатку. — Мне просто интересно, а к чему ты меня привяжешь?
И правда, к чему? Диван, на котором они сидели, ночью превращался в кровать. Шкаф-купе для вещей, комод, книжные полки, стол у окна — для работы, небольшое трюмо в углу, напольный торшер, два стула. И не разгуляешься.
— Сейчас открою тайную комнату, а там цепи и крюки, — мрачно пошутила Марина. — Я не сказала, что привяжу. Я сказала: «Связать».
— Прости, понял. Да, можно. Но есть еще одно табу. Я не люблю, когда меня бьют по члену. Он может выдерживать только одну пытку — запрет кончать. Никаких грузов, стягиваний…
— Поняла, — поспешно перебила его Марина. — Я бы и не рискнула, хоть и физиолог. Скорее, как раз поэтому. А… — она замялась, спрашивать о таком было непривычно.
— Анально можно. — Он снова легко прочитал ее мысли. — Но сегодня ты с этим тоже не поиграешь, если у тебя нет пробок или страпона.
— Кошмар, — проворчала Марина. — Ничего нельзя, потому что ничего нет. А что тогда можно?
— Можно выпороть, насладиться купанием, массажем и даже маникюром. Ты ноготь сломала, я помню. У тебя же есть маникюрный набор? Можно заставить меня мучиться в возбужденном состоянии, некоторым это нравится. Я могу довести тебя до оргазма языком. Разве мало?
— Звучит заманчиво… Пороть только не за что.
Марина пошутила, но Егор даже не улыбнулся.
— На самом деле есть, за что, — угрюмо произнес он. — Я допустил ошибку, за это наказывают.
Она не сразу поняла, что он говорит о злополучном танце. А потом рассердилась за напоминание.
— Егор, я же просила забыть, — произнесла она резко.
— Это деликатный момент, малышка…
Он посмотрел на нее так жалобно, да и «малышка» сработала, и она сменила гнев на милость:
— Ладно, говори.
— Когда саб допускает ошибку и расстраивает госпожу, он ждет наказание. Наказание — это прощение. Слов недостаточно. Я понимаю твои чувства, и согласен носить это камнем на сердце, но… если когда-нибудь кто-то другой… Просто знай, что это жестоко, малышка.