Будь со мной
Шрифт:
Сердце Шеннон сжалось при мысли о новой волне газетной шумихи.
— Может быть, переполох связан с семьей Лэндис?
— Нет, — отрезал Тони. — Их спрашивали, как они провели время с королем, отцом Элоизы.
Элис привезла инвалидное кресло:
— Ваше величество, я отвезу вас в кабинет, чтобы вы могли поговорить с охраной.
Король тяжело опустился в кресло. Собаки заняли свои места по бокам.
— Спасибо, Элис. Я готов.
Шеннон хотела пойти следом, однако Тони остановил ее:
— Нам надо
— Что случилось?
Она подошла ближе, надеясь на утешение, но он скрестил руки на груди:
— Нас предал человек, который находится в этом доме. Сегодня после полудня отсюда позвонили на неизвестный номер.
— Отсюда? Но у твоего отца бдительная охрана.
— У нас есть запись службы безопасности касательно этого звонка.
Тони нажал нужную клавишу, и на экране айфона появилось изображение женщины с телефоном. На женщине был белый пляжный халат, капюшон бы накинут на голову.
Точно такой же пляжный халат, как у нее?!
— Я не понимаю. Ты считаешь, это сделала я? Зачем мне предупреждать прессу?
Его губы были плотно сжаты, а глаза…
О боже, она прекрасно запомнила подобные осуждающие взгляды со времен ареста и смерти Нолана.
«Спокойно, спокойно», — приказала себе Шеннон. Тони — не Нолан, к тому же у него есть причины быть подозрительным. Она вздохнула:
— Я понимаю, что Энрике воспитал в тебе осторожное отношение к людям и к жизни. Но поверь, ничто не заставило бы меня так поступить.
— Мне известно, что ты готова пойти на что угодно, лишь бы обеспечить будущее сына. Тот, кто выдал эту информацию прессе, получил солидное вознаграждение.
Да, она могла пойти на что угодно ради Колби. Но Тони не в первый раз ошибается в оценке ее поступков. Шеннон хотела передать сыну не деньги, а нечто более ценное, например понимание, что нужно быть независимым, жить достойно.
— Ты действительно думаешь, что я предала вас? — спросила Шеннон. — Что я подвергла остров и его обитателей опасности ради денег? — Злость и обида все больше овладевали ею. — Это мне никогда не было нужно. Мы с сыном прекрасно проживем без вас и вашего кинозала. — Она схватила его за руку. — Отвечай же, черт побери!
— Я не знаю, что думать. — Тони потер переносицу. — Может быть, это вышло случайно? Ты позвонила приятелю, потому что заскучала по дому, а этот приятель нас продал.
Но у нее нет приятелей. И кажется, Тони тоже нет…
— Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Либо ты доверяешь мне, либо нет.
Он обнял ее за плечи:
— Я хочу, чтобы у нас было общее будущее. Боже мой, Шеннон, я собирался сегодня вечером просить тебя стать моей женой. Я хотел привести тебя в церковь и сделать предложение.
Не случись этого кошмара, Шеннон была бы на седьмом небе от счастья. Сегодня вечером она праздновала бы свою помолвку, потому что, конечно, сказала бы «да». Но теперь это уже невозможно.
— Ты считаешь, что мы можем пожениться, хотя не доверяешь мне? — Предательство Тони жгло душу. — Тебе следовало добавить в твой букет несколько азалий. Говорят, они символизируют недолговечную страсть.
Она высвободилась из его искусительных объятий. Рана ее ширилась, болела.
— Черт возьми, Шеннон! — Тони сделал шаг к ней.
— Остановись! — Она вытянула руку. — Не подходи ко мне.
— Куда ты собралась? Мне надо знать, что ты в безопасности.
— Вы уже установили сигнализацию в моей квартире?
Тони кивнул:
— Но запрет на распространение информации еще не наложен. Новая волна скандалов в связи с происхождением Элоизы…
— Новые замки и сигнализация пока сойдут. Мне надо найти Элис и попросить ее сделать нужные приготовления. — Шеннон вздернула подбородок. Теперь, когда сердце женщины было разбито, у нее не осталось ничего, кроме гордости. И ребенка. — Мы с Колби возвращаемся домой.
— Где Шеннон и ее сын?
Вопрос отца как молотком ударил по и без того тяжелой голове Тони. В кабинете отца он налил себе немного коньяку, не желая пить баскское вино, которое будило воспоминания. Шеннон в его объятиях, аромат цветов…
— Ты прекрасно знаешь, где они. Тут ничто не проходит мимо тебя.
Последние два часа отец и сын обсуждали последствия случившегося. Пресса неистовствовала. Известие о родстве Элоизы с семьей Медина подогрело страсти. Тони было больно думать, что Шеннон имеет к этому какое-то отношение, хотя он пытался утешиться мыслью, что все произошло случайно.
Если она поступила неосторожно, он мог бы ее простить. Шеннон трудно учесть все требования безопасности столь высокого уровня. Если бы она призналась, у них был бы шанс.
Старый король отвернулся от компьютера:
— По-видимому, я знаю не все, что происходит в моем доме. Я доверяю кому-то, кому не следует доверять. — Тони попытался сказать что-то, но Энрике нетерпеливо перебил его: — Не будь глупцом. Не действуй импульсивно. Думай головой, а не сердцем.
— Как всегда поступал ты? — не выдержал Тони. У него не было сил выносить словесные игры отца. — Спасибо, не надо.
Обещанный месяц пройдет, и ноги его больше не будет на этом острове. Раньше воспоминания о жизни здесь были невеселыми, теперь они выворачивали его наизнанку.
Энрике наполнил свой стакан и тут же опорожнил его.
— Я доверился сердцу, когда покидал Сан-Ринальдо. Я так боялся за жену и сыновей, что не до конца продумал план побега.
Непоколебимый Энрике признает, что совершил ошибку? Тони потребовалось несколько секунд, чтобы переварить это событие.
— Ты решил сыграть роль приманки? — усмехнулся он. — Звучит очень благородно.