Будь со мной
Шрифт:
— Да, я не думал, что у вас тут так жарко, мне бы шорты взять и футболок пару, хотя бы.
— Ну, за шортами и футболками мы можем зайти на выходе с набережной с другого конца, там большой магазин. А купальные возьмем здесь. Вон ларек — она указывает на фургончик с зонтиками и всякой пляжной ерундой — там возьмем тебе все.
— Хорошо.
Блин, булочка такая вкусная, что я съел и не заметил.
— Что? — спрашивает Дана.
— Вкусно было.
— Хочешь еще?
— Не отказался бы.
— Я так и знала, поэтому заказала тебе еще, сейчас
— Какая ты предусмотрительная? — а вообще-то заботливая.
— Тебе нужно нормально питаться, ну раз уж ты не захотел, то хотя бы булками накормлю тебя — она улыбается и уходит за добавкой.
За соседним столиком устраивается мужчина с двумя маленькими мальчишками. Они его не слушают, и бегают вокруг стола.
Да, помню раз, отец водил нас троих в кафе в выходной или это был какой-то праздник, не помню. Просто это было очень напряженно, я боялся сделать лишнее движение, испачкаться или сделать, что-то не то, потому что обязательно прилетит от отца. Уил тогда испачкался вареньем, и отец отвесил ему смачный подзатыльник. Привел меня в пример, как всегда, а я боялся тогда даже дышать, чтобы его не разозлить. Уил тогда очень обиделся на него, наверное, подумал, что я угождаю отцу, а я просто его боялся и меня бесило, что я не могу делать так, как я хочу. Терзала несправедливость по отношению к нам и Джене. Он всегда говорил, что она девочка, поэтому ей можно все, мама правильно сказала она его принцесса, а мы, наверное, холопы, которыми можно помыкать. Только после того как её не стало он перестал общаться. Я пустое место для него, это я уже понял по его словам.
— Что-то не так? — спросила, Дана, ставя передо мною пару свежих хрустящих булочек.
Наверное, все у меня на лице написано.
— Нет, все хорошо. Спасибо.
Она перевела взгляд на мужчину напротив и похоже что-то подумала.
— Скучаешь по нему?
Я чуть не подавился, откуда она узнала?
— По кому?
— По отцу, я же вижу.
— Нет, просто вспомнились неприятные моменты из детства.
Пытаюсь отвлечься на еду.
— Не переживай, я думаю он так не думал о том, что сказал тебе. Он сгоряча сказал это. Тем более я его раздразнила на кухне.
— Чем ты его раздразнила?
— Я попросила позаботиться о тебе.
И это она, моя смелая девочка в глаза отцу, не побоялась.
— Зачем, ему все равно было.
— Знаешь, на какую-то секунду он поменялся в лице, когда я ему сказала, что у тебя была остановка сердца, но потом он снова стал непроницаемым.
— Что и следовало ожидать.
— Я надеюсь, что он когда-нибудь поймет, что кроме тебя у него нет никого ближе, и роднее и он останется один в старости, если не изменит отношение к тебе.
— Не думаю — от её слов защипало глаза.
Она обошла стол и подошла ко мне.
— Иди сюда — она обняла меня и прижала к себе — прости, я не хотела тебя огорчать.
— Все хорошо — говорю ей на ухо.
Спасибо, что у меня есть ты, моя девочка.
— А у меня есть идея — говорит она вдохновленно.
— Какая же?
— Пойдем
— Куда?
— Хочу проверить одну теорию.
— Какую?
— Узнаешь, давай доедим и пойдем.
— Ты меня заинтриговала прям.
— Ешь, давай — смеется она.
Мы заканчиваем завтрак.
— Ну, что куда дальше?
— Давай купим тебе купальные принадлежности, а потом пойдем дальше, тем более все по пути.
— Ладно.
Мы доходим до ларька с пляжными штуками. Дана, выбрала мне прикольные шлепки, наконец-то разуться, а то такая жара. Мы к тому же нашли и шорты, и футболку, и купальные трусы, в общем, все в одном месте.
— Ну, что тебя одели, теперь пойдем расслаблять.
— Что?
— Ну, я про свою теорию, или ты хочешь переодеться, вон как раз раздевалка.
— Давай переоденемся, мне жарко очень.
— У тебя не температура случайно — взволновалась, Дана, прикладывая ладонь к моему лбу.
— Все нормально, просто жарко.
— А, идем переодеваться.
Мы заходим в кабинку. Наконец-то снимаю джинсы. Дана, тоже переодевается. Она снимает платье. Я не могу оторвать взгляд от её груди. Этот изумрудный комплект так идет ей, она просто божественно красива в нем. Вот блин, я хочу её прямо сейчас. Она его снимает и моему взгляду открывается её грудь. Не могу оторваться.
— Энтони, переодевайся уже — усмехается она, и надевает купальник.
— Да, конечно.
Надо успокоиться. Переодеваюсь в купальные плавки и шорты, как же хорошо, не так жарко как в джинсах. Дана забирает мои вещи в пакет и повязывает парео на бедрах, сделав импровизированную юбку.
— Ты готов?
— Да.
— Тогда идем.
— Ну, пошли расслабляться, как ты сказала.
Мы доходим до палатки, в которой располагается тир.
— Ну и в чем твоя теория.
— Знаешь, я её попробовала на себе, когда мне было плохо и хочу предложить тебе.
— Мне не плохо сейчас, ты чего?
Неужели опять думает про Эм?
— Я подумала про ваши взаимоотношения с отцом.
Вот привет!
— И что?
— Я предлагаю тебе выпустить пар?
— В смысле?
— В смысле представить вместо вот этих мишеней свои обиды на отца, боль, что он тебе причинил, и прочие неприятности и расстрелять их. Есть теория вымещения гнева на предметах.
— И что тебе помогло?
— Да я за семь полных циклов выплеснула все, что копила четыре года.
— и ты предлагаешь мне попробовать.
Выместить все, что я копил всю жизнь, ты издеваешься, здесь и двадцати циклов не хватит.
— Попробуй — настаивает она.
— Ладно, заказывай.
Она запросила сразу три цикла. Этого будет мало.
— Давай.
Мишени начали двигаться, словно мысли в моей голове. Несправедливость боль, обиды, детские воспоминания, наказания, страх, очень большой страх перед этим человеком и все что я чувствовал к нему сейчас разлеталось на мелкие кусочки, как только пуля достигала цели. Из меня как будто вытягивались все эмоции и выходили прочь.