Будь со мною нежен
Шрифт:
– Ты не обязан отчитываться передо мной. – Тру заерзала на сиденье.
Черт, она нервничает.
– Знаю, что не обязан, – ответил он и нажал на мигалку. – Я просто так сказал, чтобы растопить лед.
– Нет, правда. Мы не обязаны ничего рассказывать друг другу. – Ее голос звучал мягко, почти печально.
Теперь пришла его очередь пожать плечами.
– Как дела в Мейбенк-холле?
– Десять лет прошло. Это немалый срок. – Она вздохнула. – Разве брат ничего тебе не рассказывал?
– Гейдж? Конечно, нет. Он слишком занят своими
– Это очень захватывает, ты не думаешь? – Она помолчала. – Нам не слишком долго ехать?
– Да нет, все нормально. Кстати, мы можем арендовать самолет. Что, если ты доберешься до дома быстрее? Не возражаешь?
Ее глаза стали огромными как блюдца.
– Только не вздумай арендовать для меня самолет! – воскликнула она и добавила: – Пожалуйста.
– Арендуй самолет, я отправлюсь в полет… – Он рассмеялся. – А что, неплохо звучит? Успокойся, это для меня, не для тебя. Я должен успеть к телевизору до того, как начнет играть «Спурс»!
– То есть ты можешь вот так, запросто, взять и полететь куда хочешь?
– Это зависит от территории. Музыка кантри многое мне дала.
Тру долго не спускала с него глаз, потом тихо проговорила:
– Я рада за тебя, Харрисон. Очень рада.
– Правда? – Он пристально посмотрел на нее.
– Конечно. Подумать только, Бискейн может гордиться тобой. Почему бы тебе не нанести наш скромный городок на карту?
– Мне?
– Ну да. На водонапорной башне есть твое имя.
– Ты придумала?
Она покраснела.
– Мэр.
– Насколько я помню, ты всегда занимала активную гражданскую позицию, – напомнил он.
– И сейчас тоже. – Тру смотрела вперед. Мочки ее ушей украшали маленькие жемчужины.
Харрисон сдержал улыбку. Что-то такое было в Тру, что всегда поднимало его настроение. Может быть, причина в ее открытости? Как говорится, душа нараспашку? Она не умела ничего скрывать, ее сердце было открыто всем, и, несомненно, это было доброе сердце.
– Эй! – Он наклонился к ней. – Сделай одолжение: когда подъедем к аэропорту, надень это. – И указал на «бардачок».
Она открыла его и увидела солнечные очки и две нейлоновые бейсболки.
– Зачем? – Морщинка пролегла на ее переносице.
– Глупо, конечно, я понимаю… Но оглянись назад, кто-то едет за нами. Возможно, это «Нэшнл инкуайрер».
Повернувшись, Тру прижалась к кожаному сиденью, и вырез ее старомодного платья приоткрылся, открывая нежные выпуклости груди. Черт подери, если Харрисон не наслаждался этим видом!
– И ты спокойно об этом говоришь? – Она произносила слова с едва заметным придыханием, и он почувствовал, как вдруг стали тесны ему джинсы, что было неправильно, учитывая, кто она, но абсолютно нормально с точки зрения физиологии. Он вовсе не собирался обречь себя на бессонные ночи.
– Легко. – Харрисон увеличил скорость и поменял ряд. – Понаблюдай за происходящим.
– Черный «вольво» все еще следует за нами?
– Да, вижу, – пробормотала Тру. – Определенно следует.
Харрисон снова
Да, он действительно знаменит, но зачем понадобилось доказывать это ей, сам не понимал.
– Их надо оштрафовать, – заволновалась она. – Где полицейские? Их никогда нет, когда они нужны.
– Не знаю. – Это была забавная игра, особенно на спортивном автомобиле стоимостью сто шестьдесят тысяч долларов.
– Не хотела бы я быть на твоем месте, – вздохнула Тру.
– Так ты послушаешься моего совета и наденешь бейсболку? – кивнул он на «бардачок». – Иначе моя жена устроит скандал, когда увидит нашу совместную фотографию в газете.
Тру круто развернулась к нему.
– Твоя жена?
Он громко рассмеялся, радуясь, что устроил этот спектакль, затем внезапно затих.
– Я просто пошутил. Нет никакой жены. Ты так хорошо знаешь меня, и могла поверить в такое?
– Да нет, я и не думала верить, – нахмурилась Тру. – Но все равно это плохо.
– Почему? – Он повернул в сторону аэропорта – черный «вольво» неотступно следовал за ними. – Какая разница, женат я или нет? Что это меняет?
Миновала секунда напряженного молчания, и Тру наконец произнесла:
– Ничего. Просто не пристало так подшучивать над друзьями.
– Не пристало? Да? А кто установил такое правило? – Они ехали по дорожке к желтому зданию, за которым в ангаре стояло два самолета. – У тебя всегда было слишком много правил, Тру. И по правде говоря, если речь идет о нас, не думаю, что сейчас можно назвать нас друзьями.
Что за черт! Позволил ей смутиться из-за того, что она одернула его?
Тру капризно надула губы.
– Я думала, что сейчас…
– Я покончил с этим, – сказал Харрисон и направил машину на парковку. – Тема закрыта. Ты никогда не оставишь Бискейн, а я не собираюсь связывать себя. – Он выключил мотор. – Это все.
– Харрисон…
Он не дослушал и открыл дверь. Фотограф уже выскочил из «вольво», с камерой наготове и чехлом от нее, болтавшимся на плече.
– Можешь щелкнуть нас со старинной подружкой вместе, Чарли. Я прослежу, чтобы моя команда ставила тебя в задний ряд на каждой пресс-конференции, которую я собираюсь дать. А что касается кольца на ее пальце, то я тут ни при чем. Я просто вызвался подвезти девушку домой к ее возлюбленному, кто бы ни был этот придурок. Ясно?
– Все понял, мистер Гембл. – Чарли ни на йоту не удивился: настоящий профи.
– Дабз не придурок! – возмутилась Тру за спиной Харрисона в ответ на его реплику. – И я запрещаю тебе так говорить о нем.
– Ты запрещаешь? Это что-то новое. – Харрисон подмигнул Чарли. – Так ты бросила меня ради Дабза Уэринга? Этого урода?
– Он вовсе не урод! – отрезала Тру.
Он снова посмотрел на нее – со всей ее трепетной уверенностью в своей правоте – и подумал: «Господи, что происходит?» Что-то внутри у него перевернулось.