Будем жить по-новому! Хозяйственник. Книга 5
Шрифт:
Глава 1. Я – комендант лагеря
Отгремела Великая Отечественная война, на которой всё было ясно и понятно, что делать и как делать. Совсем недавно мы мерзли, мокли или задыхались от духоты в окопах, вставали в атаку, уходили в прорыв, а сейчас я лежал на верхней полке купейного вагона поезда, выделенного нашими железнодорожниками для офицерского состава, и уносящего меня к новому месту службы, вспоминая последние события жизни. В вагоне ехали в родные края мои боевые товарищи-офицеры, также попавшие под демобилизацию. А в более простых поездах, в тех, которые «для обычного народа», под мерный стук колес возвращались домой мои однополчане: рядовые медсестры и радисты, штурмовики и разведчики, техники и тыловики. У многих и домов-то не осталось, поскольку родом были с оккупированных территорий, родные либо эвакуировались, либо погибли в огне войны. Многое было
Многие военные части, лишившись личного состава, попавшего под демобилизацию, расформировывались, а оставшиеся красноармейцы вливались в какую-то одну. Из бригады в танковый полк забрали танки, самоходки, авто- и танкоремонтную базу, расформировывалась такая структурная единица, как учебный центр и медсанбат, артиллерия ушла в артполк, а пехотная часть вливалась в стрелковую дивизию.
Мы провели последнее расширенное заседание штаба бригады. На нем присутствовали командиры батальонов, рот и взводов от всех подразделений нашей части: врачи, силовики, тыловики, механики, химики, радисты, штабисты и преподаватели учебного центра.
Как бывший командир я первым взял слово: «Друзья мои, у нас начинается новая жизнь. Теперь придется снова учиться жить мирной жизнью. Я озвучу свои мысли о том, какой хотел бы видеть свою дальнейшую жизнь. Я получил назначение возглавить трудовой лагерь военнопленных. Что это такое? Это, товарищи, те производительные силы, с помощью которых мы сможем наладить нашу жизнь в мирное время. В числе этих людей, наверняка, будет много людей с рабочими и инженерными специальностями. Используя их труд, мы создадим и наладим работу артелей, кооперативов, конструкторских бюро, со временем сможем развиться в мощные производство, то есть на кусок хлеба с маслом мы заработаем. Лагеря находятся в ведении НКВД, значит, я поступлю на службу в этот наркомат, став его сотрудником. Принимать на службу в охрану лагеря и местную милицию я планировал на рядовые и сержантские должности бывших бойцов из штурмбатальонов и тыловиков, кто изъявит желание. В армии рядовой служит по призыву, получая свои 17 рублей в месяц, а здесь вы будете работать за вполне сносную зарплату, то есть можно будет жить и даже содержать семью. Кроме того, когда кооперативы встанут на ноги, ожидаю, что там будут хорошие зарплаты, и, для меня естественно, что будет рассмотрен вопрос о выплате праздничных премий всем нашим, кто будет работать в госструктурах, что-то вроде 13-й зарплаты или праздничных выигрышей в устроенной нами же лотерее. Правда, все это возможно будет сделать, если мы будем защищены от произвола местных начальников.
– И как мы это сделаем, командир?
– Значит, нужно самим стать местными начальниками и устраивать свою жизнь так, как мы привыкли, взяв за основу нашей новой деятельности принцип организации службы в бригаде. Мы доверяем друг другу, не раз прикрывали спину товарищу, борясь с немцами и нашими внутренними врагами. Будучи на войне, вместе продумали и наладили грамотное функционирование бригады, значит, сможем прикрыть друг друга и мирной жизни. А теперь, давайте подумаем, как мы сможем это реализовать. В большом городе возможностей больше, но там уже сидят свои начальники, которые так просто не пустят никого со стороны в руководство».
«Верно, но что тогда предлагаешь?» – спросил Горяев.
– Значит, нам нужна такая дыра, куда никто рваться не будет, зачем же добровольно в ссылку ехать. Можно, конечно, к Буряту в его ярангу набиться и прожить вдали от всего, но мы люди, которым хотелось бы жить в городе и пользоваться благами цивилизации, а не просто комаров кормить. Поэтому будет хорошо жить относительно недалеко от центра цивилизации, но не в ней.
Я еду на новое место назначения с неплохими перспективами хозяйственного развития региона и те, кто изъявит желание, может присоединиться. Конечно, поначалу будет тяжело с жильем, с досугом, но прорвемся – не впервой же, да и, где наша не пропадала! Зато у нас будет перспектива наладить наш быт так, как мы видим его. А теперь приятная часть собрания, а именно «раздача слонов»! Наши кадры подготовили наградные документы на все пистолеты, которые имеет личный состав, то есть, после демобилизации, все их можно будет увозить с собой. Дома зарегистрируете их в отделении милиции, и будет у вас защита от грабителей, и на всякий «пожарный».
Когда основной контингент разошелся в свои подразделения, я обсудил несколько вопросов с ближним кругом.
– На базе в поселке Горный у нас хранятся материально-технические средства, которые товарищ Филиппов смог вывезти из Австрии, Венгрии, Югославии и Китая. С весны часть медицинского оборудования, радиооборудование, металлоискатели, источники электропитания, станки и оборудование из состава рембазы, по сути, полноценная автомастерская и инструментальный цех, запчасти, числившиеся
– Командир, оружие всё сдавать будем?
– Нет, мы мирные люди, но без оружия гулять не выходим. Рота Суренова подготовила и упаковала приличный запас неучтенного оружия: сотню автоматов и двадцать ручных пулеметов, гранаты, тол, взрывные машинки, патроны, но в основном винтовки «СВТ» и пистолеты – штатную стрелковую роту вооружить можно.
– Где хранить будем?
– Пока не знаю, но придумаем, куда спрятать.
«Так, конспираторы, вы хоть бы при мне не говорили о нарушении закона. Я понимаю, что не просто так ты все делаешь, Александр, но это без меня. Значит так, я еду к себе домой в Химки. Как получишь назначение, давай сразу звони мне. А я через Главное Политуправление попробую к вам перевестись на «теплое местечко», например, секретарем горкома», – сказал Горяев.
Часть бригады осталась служить на этом южном курорте, а кому-то, можно сказать, что не повезло, и они, будучи уволенными из армии, возвращались домой. Проезжая теперь в обратном направлении, смотря в окна, мы узнавали знакомые по прошедшим боям места: Шэньян, Чаньчунь, степи Маньчжурии, Чита, озеро Байкал, просторы Казахстана и южной России, вспоминая и обсуждая за рюмкой чая прошедшие события.
По пути на станциях сходили наши товарищи, добираясь дальше самостоятельно к своим городам и селам. Вышли Бурят в своей Бурятии, врач Ира Осина в Омске, Нина Теплухова убыла в Саранск, Горяев в Москву, Бушин сошел в Сталинграде. А многие из нас были южанами с Северного Кавказа или восточной Украины, поэтому ехали практически в один регион. И мой путь лежал из солнечного морского южного города Порт-Артур в солнечный южный речной город Ростов-на-Дону. В самом Ростове нас покинули Евсеевы и Горячевы, уехав домой в украинский Донбасс, Лена Павлова в Кривой Рог, Камиль Гаджоев в Дагестан, Гавриленко в Ставрополь, Шубины, Печерицин, Мутонин, Размазнов и Донов в Таганрог или на Донбасс, Шаламов в Новочеркасск. Многие разъехались по городам-сателлитам: Аксаю, Азову, Батайску, деревням и казачьим станицам области. Случайно или нет, но встретили Валеру Донникова, приехавшего в Ростов из станицы Багаевской по своим делам, поделившись с ним нашими планами. Все между нами было обговорено по поводу нашей встречи и планам на будущее, поэтому с вокзала офицеры расходились спокойно без долгих прощаний.
На вокзале жизнь била ключом, люди встречали или провожали кого-то, прибывающими гражданскими поездами или воинскими эшелонами. Ребята приглашали меня к себе, но я чего-то уперся, решив не мешать встрече с домашними, а остановиться в гостинице. Меня никто не встречал, поэтому я никого не ждал и не искал, а сразу в нее и отправился.
Город активно восстанавливался после войны, всюду работали люди, разбирая развалины и восстанавливая дома и заводы, поэтому центральные гостиницы были заняты командировочными. Пришлось заселиться возле Центрального рынка в «апартаменты класса люкс» в будущей гостинице «Старый Ростов», а ныне самом обычном «Доме колхозника» со всеми вытекающими бытовыми условиями. В поезде я снял свою военную форму, упаковав ее в здоровый японский чемодан, и вышел в средненьком цивильном костюме made in China. Не хотела администратор селить меня одного в номер, хоть я предлагал заплатить за всех четверых. Захотелось достать пистолет и пристрелить её, потом выдохнул воздух, досчитал до десяти и достал аргумент последней надежды, «контрабандный товар» – большую разрисованную металлическую коробочку с настоящим китайским чаем.
– Товарищ администратор, придумайте что-нибудь, устал я, хочется одному побыть, а я с удовольствием угощу вас этим самым китайским из всех китайским чаев – вы такого точно не пробовали ещё. Это чай под названием «молочный Улун», ферментируемый в молоке, прибыл сюда из самого Порт-Артура.
Было видно, что этой обычной женщине очень хотелось попробовать эту экзотику, показать ее дома, но желание боролось с инструкцией. Победило желание. Нашелся для меня двухместный люкс. Заселившись, взял у нее утюг и сразу подготовил парадную форму на завтрашний выход, выкупался, лег в кровать и просто отсыпался полдня и всю ночь. Утром «чист, как только, что из ванны», как пела в своей песне Алла Пугачева, в парадной форме при орденах и медалях, а не с наградными планками, вышел из номера с необходимыми документами, лежащими в строгом кожаном портфеле.