Буденный: Красный Мюрат
Шрифт:
Наверное, выход мог бы быть найден, признай тот же Врангель независимость Польши и Украины. Фактически Пилсудский начал войну с Советской Россией ради создания независимого от Москвы Украинского государства. Тогда между Россией и Польшей создавался достаточно сильный «буфер» и Варшава могла бы чувствовать себя гарантированной от покушений Москвы. Однако надеяться на то, что Врангель признает Директорию Петлюры, не приходилось. А значит, не имело смысла польскими руками таскать каштаны из огня для русских белогвардейцев. Таким образом, участь Врангеля была решена, хотя он еще пытался наступать за Днепром и в середине августа высадил десант на Кубани. Однако Заднепровская операция Русской армии провалилась еще до прибытия Первой конной. Что касается кубанского десанта полковника Улагая, то он, так и не сумев поднять на борьбу основную массу казачества, бесславно вернулся в Крым уже в конце августа. Эти неудачи, по признанию Врангеля, сильно подорвали
Тут сказался присущий «черному барону» авантюризм. Когда к концу сентября ему стало ясно, что поляки не намерены далее продолжать борьбу и договориться с ними не удастся, надо было не затевать за четыре дня до подписания советско-польского перемирия Заднепровскую операцию, а немедленно отводить все войска в Крым. Но Петр Николаевич был прежде всего военным профессионалом, и этот профессионализм сыграл с ним злую шутку. Как и всякий полководец, он мечтал разбить противостоящего ему противника и все еще азартно пытался ликвидировать Каховский плацдарм. В мемуарах он мотивировал решение задержаться в Северной Таврии, несмотря на достоверные сведения о подходе крупных сил красных с Западного фронта, необходимостью дождаться сбора урожая, чтобы вывезти в Крым хлеб. Но, во-первых, далеко не факт, что крестьяне отдали бы свое зерно отступающим в Крым белым за ничего не значащие бумажки. Во-вторых, хлеб при необходимости можно было надеяться получить из-за границы. Вряд ли бы та же Франция допустила бы гуманитарную катастрофу в Крыму, если бы белым пришлось задержаться там на зиму 1920 года. В итоге же Врангель подставил Русскую армию в Северной Таврии под удар вчетверо превосходящих сил противника и потерял всякую возможность длительного удержания Крыма.
Конечно, к октябрю 1920 года даже самые боеспособные советские части сильно устали от войны, что мы видели на примере Первой конной. Но и войска Врангеля находились далеко не в лучшем состоянии, потерпев поражения за Днепром и на Кубани, а после советско-польского перемирия они окончательно утратили веру в победу. По этой причине Врангелю не удалось использовать ряд промахов советского командования при проведении операции в Северной Таврии и позднее, при штурме крымских укреплений. Белые думали больше не о том, чтобы разбить хотя бы отдельные части противника, а о скорейшем отступлении.
Среди советских военачальников не было единства насчет того, как именно лучше разбить Врангеля. 26 октября 1920 года командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе «для личного сведения командармов» разослал директиву № 0163. В ней говорилось: «Ставлю армиям фронта задачу – разбить армию Врангеля, не дав ей возможности отступить на Крымский полуостров и захватить перешейки. Во исполнение этой общей задачи правобережная армия должна отрезать противнику пути отступления в Крым и наступлением на Восток разбить резервы Врангеля в районе Мелитополя».
По этому поводу Буденный в мемуарах утверждал: «Следовало прежде всего ликвидировать Мелитопольскую группу. Иначе противник, подавшись правее Александровки, пропустит наши части через Перекоп и Крым и отрежет их. Закроет ворота. Настораживало и то, что Врангель при осаде нами Перекопа мог ударить в тыл нашим частям».
При поддержке Ворошилова Буденный разослал свой план Ленину, главкому Каменеву, Реввоенсовету республики и командующему Фрунзе. По словам буденновского адъютанта и биографа А. М. Золототрубова, «Буденный сообщал В. И. Ленину и М. В. Фрунзе, что директива № 0163 не содержит в себе характеристики и оценки сил и намерений противника, не охватывает в целом операцию Южного фронта, совершенно умалчивает об операциях на самом полуострове. А разновременное наступление армий даст противнику возможность бить наши силы по частям. Кроме того, оторванность 2-й Конной армии от главных фланговых групп лишает последнюю сильной поддержки в лице этих армий и подвергает ее риску остаться бездействующей или быть разгромленной. У противника, безусловно, имеются сильные резервы в Крыму, которые обеспечивают оборону укрепленного перешейка, а в случае успеха могут подкрепить необходимый участок и довершить операцию. "А потому, – писал Буденный, – со своей стороны полагал бы:
1) операцию начать 31 октября 1920 г. и одновременно по всему фронту, имея свободный сильный фронтовой резерв;
2) 2-ю Конную армию к моменту наступления сосредоточить у Берислава для совместных операций 1, 2 и 6-й армий;
3) для большей успешности действий всей конницы совершенно необходимо объединение конных частей под одним общим командованием;
4) второй наш кулак должен быть сосредоточен примерно в районе Большая и Малая Михайловка, на побережье нужно иметь кавалерийскую группу до трех кавалерийских дивизий. Точные оперативные задачи правой и нашей групп – согласованным ударом уничтожить противника, группирующегося между Перекопом и Днепром. 6-я армия, поставив две дивизии в район Каланчаки – Оскажиднов, остальными силами на плечах противника врывается на
Буденный также просил подчинить 1-ю Конную армию не командованию Южного фронта, а непосредственно главкому Республики. Однако это ходатайство было оставлено без внимания. К тому же от члена Реввоенсовета Южфронта С. И. Гусева были получены сведения, что «дивизии 1-й Конной проходят по Украине, чиня не только жестокие экспроприации, но и черносотенный погром»».
Замечу, что подобные споры между командующими армиями и фронтом и обращение командармов к главкому через голову комфронта совершенно недопустимы в нормальных вооруженных силах, тем более в боевых условиях. Однако во время Гражданской войны, как мы уже убедились ранее, подобные споры в Красной армии возникали неоднократно, причем стороны апеллировали не только к военному начальству, но и к высшим партийно-правительственным инстанциям. Впрочем, такое же обсуждение боевых приказов, пожалуй, еще более широко практиковалось у белых. Тот же Врангель не раз спорил с Деникиным и фактически не исполнял некоторые его приказы, в том числе в период отступления Добровольческой армии после провала генерального наступления на Москву. Но у большевиков Ленин и Троцкий все же во всех случаях оказывались в состоянии заставить своих подчиненных придерживаться единой линии ведения боевых действий, а вот Колчаку и Деникину это не удавалось, особенно в период поражений.
23 октября находившийся в Харькове, в штабе Южного фронта, главком Каменев, получив телеграмму Буденного, в свою очередь телеграфировал в Москву Троцкому: «Не вдаваясь в рассмотрение плана, представленного т. Буденным, ходатайствую предложить Реввоенсовету I Конной армии никаких своих сроков не назначать, а твердо держаться числа определенного т. Фрунзе, а именно 28 октября». Троцкий и Ленин согласились с Каменевым. 24 октября Ленин телеграфировал Реввоенсовету Первой конной: «Врангель явно оттягивает свои части. Возможно, что он уже сейчас пытается укрыться в Крыму. Упустить его было бы величайшим преступлением. Успех предстоящего удара в значительной степени зависит от 1-й Конной. Предлагаю РВС 1-й Конной применить самые героические меры для ускорения сосредоточения 1-й Конной».
Фрунзе отклонил план Буденного в том числе и потому, что торопился покончить с Врангелем до зимы и не хотел даже на три дня откладывать наступление. Командующий фронтом опасался, что за это время противник успеет отойти из Северной Таврии за крымские перешейки. Но на самом деле Врангель самонадеянно собирался дать красным сражение на подступах к Крыму, рассчитывая удержать хотя бы часть Северной Таврии и, по крайней мере, продержаться там столько времени, чтобы успеть собрать и вывезти в Крым новый урожай. В принципе Врангелю, если бы он действительно хотел без потерь отойти в Крым, как мы уже отмечали, надо было сделать это сразу же после известия о заключении советско-польского перемирия, и уж, во всяком случае, после краха Заднепровской операции. Однако «черный барон» был слишком уверен в своих силах. И раз уж он к 25 октября еще не начал отход, значит, готовился сразиться в Северной Таврии, рассчитывая на успех в маневренной борьбе. Вероятно, Петр Николаевич еще питал какие-то надежды, что Красную армию можно будет если не разбить, то хотя бы сильно потрепать в степях Северной Таврии.
Конечно, план Буденного во многом был продиктован его соперничеством с Мироновым. Семен Михайлович не без оснований рассчитывал, что если вся кавалерия будет объединена под началом одного командира, то командование будет возложено на него, как более проверенного и лояльного коммунистам. Кроме того, он рассчитывал выиграть еще три дня на сосредоточение и приведение в порядок Первой конной, которая, судя по телеграмме Гусева, еще далеко не изжила погромные настроения. Но, независимо от этого личного обстоятельства, нельзя не признать, что план Реввоенсовета Первой конной, разработанный Буденным, Ворошиловым и новым начальником штаба Г. И. Лецким, сменившим Зотова, имел гораздо больше шансов на разгром белых в Северной Таврии, чем план Фрунзе. Красная кавалерия, сосредоточенная в один мощный кулак, безусловно, превосходила бы врангелевскую конницу, имела все шансы разбить ее и не допустить отхода в Крым основных сил Русской армии. В этом случае Первая и Вторая конные армии тесно взаимодействовали бы с самого начала наступления и имели бы все шансы занять перешейки и отрезать Врангелю пути отступления в Крым. Одновременное наступление всех советских армий не позволило бы Врангелю маневрировать своими силами и бить противника по частям.