Будешь моей, детка
Шрифт:
— Все в порядке! Я не вижу никаких недомоганий.
— Значит, я здорова? — радуюсь я, хотя и до этого знала, что мое самочувствие сегодня в разы лучше.
— Да, но все равно стоит себя поберечь, — советует она. — Сон не меньше восьми часов, здоровая еда, прогулки на свежем воздухе и поменьше нервничать. И я бы рекомендовала курс витаминов проколоть. У нас в клинике…
Дальше она рассказывает, какие возможности есть у них в больнице для восстановления здоровья, но я не вникаю, потому что не собираюсь всем этим пользоваться. Лишних денег у меня нет, да
Вечер я посвящаю учебе и настолько погружаюсь в конспекты и запись сегодняшней лекции, которую выложили на сайте, что совсем забываю про Тимура. И вздрагиваю, когда поворачивается ключ в двери.
— Привет, — смущенно говорю я, поднимая голову от тетрадок.
— Привет, детка, — отзывается он и смотрит на меня непроницаемым темным взглядом. — Вижу, вещи ты купила.
— Да, — я машинально одергиваю на себе футболку. — И еды тоже. Я не готовила, но если ты голодный, там есть лапша, ее можно заварить кипятком, а еще хлеб…
Тимур так морщится, как будто я ему предлагаю поужинать червяками.
— Я не ем дома, — говорит он с легким высокомерием. — Поэтому не надо изображать из себя домохозяйку. А тебе я посоветовал бы питаться чем-то более здоровым, чем дешевой лапшой. Я же оставил денег, могла заказать себе что-то из ресторана.
В голове сразу всплывают слова мамы о том, что я буду наслаждаться ресторанными блюдами, пока мои родители и брат будут есть гречку, и горло обжигает кислотой.
— Я не хочу, спасибо, — пытаюсь улыбнуться, но получается как-то принужденно. — Не люблю ресторанную еду.
— Ты просто в нормальных ресторанах не была, — замечает Тимур безжалостно. — Я потом скину список своих любимых, закажешь оттуда.
Он еще спрашивает про врача, и я зачем-то вру, что мне нужен покой и отдых — видимо, пытаюсь оттянуть неизбежный миг расплаты за долги. Тимур холодно кивает и снова садится на диван с ноутбуком.
Меня он словно не замечает. Что ж, наверное, так даже лучше.
Но перед тем, как ложиться спать, я вдруг набираюсь смелости и спрашиваю:
— Тимур… а ты на диване сегодня ночевал?
— Допустим.
— Это нечестно, — возражаю я упрямо. — Кровать ведь твоя. Давай лучше ты будешь там спать, а я на диване.
Тимур поднимает голову, смотрит на меня и молчит. А потом роняет короткое:
— Нет.
— Тогда, — говорю я непослушными губами и сама не верю в то, что произношу это. — Тогда… почему бы нам не лечь на кровати вместе? Так будет удобнее.
Глава 14. Чего я боюсь
Тимур вскидывает бровь в ответ на мое неловкое предложение.
— Если я лягу с тобой в кровать, то не пройдёт и минуты, как ты окажешься подо мной с раздвинутыми ногами, а внутри тебя будет мой член, — любезно информирует меня он. — Готова? Тогда жди, я сейчас
Я стою растерянная, на щеках вспыхивают алые пятна.
— Прости, — бормочу я. — Я совсем не то имела в виду… я…мне…
— Да-да, доктор прописал тебе покой, я помню, — Тимур невесело ухмыляется. — И держусь изо все сил. Но поверь: не стоит испытывать мое терпение, детка. Я не железный и нихуя не благородный.
Я хочу что-то возразить, но он смотрит на меня таким диким и голодным взглядом, что меня буквально сдувает с порога, и уже через несколько секунд я оказываюсь в спальне. С закрытой дверью.
Но почему-то не перестаю про него думать. В теле жарко пульсирует желание, которое вспыхнуло от взгляда Тимура. Откровенного, мужского, наглого. В этом взгляде было все, что он хочет сделать со мной и в каких позах — и, черт, я… кажется, я не против. Мне ужасно стыдно от этого, но сложно врать самой себе.
Я ложусь в слишком широкую для меня одной постель, долго ерзаю, переворачиваясь то на один бок, то на другой, и засыпаю уже окончательно измученная бессонницей, мыслями о Тимуре и непривычным требовательным жаром между ног.
А ночью мне снится кошмар, из которого я не могу вынырнуть. В моем до жути реалистичном сне я снова оказываюсь в том загородном клубе, только теперь на мне совсем нет одежды. Я лежу на столе, словно поданное к ужину дорогое блюдо, а тот самый немец, похожий на борова, тянет ко мне свои лапы. «Малышка», — хрипит он, обдавая меня несвежим дыханием. А за его плечом стоит почему-то моя мама и смеется, приговаривая «Не будь эгоисткой». Мне страшно до тошноты, до обморока. Я хочу проснуться, но не получается. И тогда я кричу изо всех сил.
Но внезапно меня обхватывают сильные руки, прижимают к груди, а знакомый теплый запах кожи укутывает меня со всех сторон и почему-то успокаивает, как будто его присутствие на подсознательном уровне говорит о том, что мне нечего бояться. Только не с ним. С ним надежно.
— Оль, детка, ты чего? — хрипло говорит знакомый голос. — Перепугала меня. Тшшш, не кричи, тихо-тихо, все хорошо. Это я. А тебе просто приснился сон. Обычный плохой сон.
И я вдруг с невероятным облегчением понимаю, что это и правда был сон. А потом еще понимаю, что сейчас глубокая ночь и что я сижу на кровати в тонкой пижаме, вжавшись мокрым от слез лицом в полуголого Тимура. От этого и стыдно, и хорошо. Но хорошо больше, чем стыдно, поэтому я не отстраняюсь.
Он поглаживает меня по спине и что-то ласково говорит низким, хриплым от сна голосом.
— Успокоилась, детка? Я пойду?
— Нет, — бормочу я, а потом, всхлипывая, прошу: — Останься тут со мной. Хотя бы немного.
— Детка…
— Пожалуйста!
— Знала бы ты, о чем просишь, — вздыхает он тяжело, но ложится на кровать рядом со мной. Не касается, не обнимает, просто лежит рядом.
Когда вокруг глубокая ночь, а ты еще не до конца вынырнул из тумана сновидений, все вокруг кажется таким призрачно-реальным, как будто Тимур тут не на самом деле, а всего лишь снится мне.