Будет больно

Еленина Юлия

Мы так и не сдвинулись с места — стоим так же, будто приросли к полу. Только я чуть повернулся, чтобы видеть ее. Видеть такой, без всех этих масок и фальшивых улыбок. Сейчас она не притворяется, но я все равно ее не знаю.

Я просто наливаю, мы пьем.

Алкоголь бьет в мозги, но не так, как эта женщина. Она сильнее любого наркотика, когда все еще в воздухе витает запах нашего секса.

— Ты сейчас трахаешь меня глазами, — нарушает ее голос тишину гостиной.

Надо же, заговорила. А я уж всерьез

думал, что у нее язык отнялся.

— Так нехрен в таком виде щеголять. Или ты меня соблазняешь? — не могу удержаться от колкости.

— Судя по твоему неугомонному либидо и неразборчивости в связях, у тебя встанет на бабу в телогрейке, валенках и в оренбургском платке.

Стерва!

И она делает из меня полного извращенца, потому что от этих ядовитых слов хочу ее еще сильнее, яростнее. Меня возбуждают наши взаимные остроты, и это полный аут. А если говорить просто и по-русски, то полный пиздец.

— Не тебе меня упрекать. Ты у нас прямо жена года.

— Не смей! — повышает Лиза голос и делает шаг ко мне, добавляя к предупреждению и вытянутый палец с красным ногтем.

— Что мне не сметь? — перехватываю ее руку за запястье и тяну к себе.

Лиза врезается в мою грудь и резким выдохом обжигает плечо. Наваждение какое-то.

— Не смей ко мне прикасаться, — говорит она, и в голосе проскальзывают нотки обреченности.

Ей тоже трудно держаться. И она ненавидит себя за эту слабость.

— А то что? — свободной рукой сжимаю ее грудь, жаль, что через ткань. Но все равно чувствую затвердевший сосок. Ну, а у меня уже тоже затвердело.

— Я тебе член оторву, понял?

Ух, какие мы грозные, но при этом возбужденные. Думаю, если сейчас суну руку ей между ног, то почувствую в полной мере.

— А отгрызть не хочешь? — улыбаюсь я.

— Ты… — она начинает закипать, и меня это заводит еще больше. Что она со мной творит? Это не поддается никакой логике. — Ты… Озабоченный малолетний придурок! — находит нужные слова.

Хм… Банально. Могла бы придумать и что поинтереснее. Сейчас я ей покажу всю степень своей озабоченности.

Выкрутив ее запястье, заламываю руку и поворачиваю Лизу к себе спиной. Я уже научен, помню, как она резво меня сделала, поэтому держу крепко, второй рукой перехватив поперек живота.

Вот так бы и опустил ее раком на пол и отымел как суку, чтобы доказать, насколько ей понравился мой член.

Но мои пошлые мысли прерывает хлопок двери. Входной, мать ее, двери! В пять утра. И вроде ничего страшного, но мы стоим посреди гостиной почти голые со следами размазанной помады на лицах.

Глава 16 Лиза

Твою мать!

Голова начинает работать в экстренном режиме. Хватка Вадима слабеет — он тоже понимает, что

надо срочно что-то решать. Вырываю руку и шепотом говорю:

— В окно.

— Что?

— Бери вещи — и в окно.

— Ты с ума сошла? — шипит Вадим.

— Быстро!

Сбрасываю туфли, хватаю плед с дивана и набрасываю на плечи. Счет идет на секунды, а Вадим медлит. Я сама беру с подлокотника кресла его вещи и бросаю ему в руки. Черт возьми! Докатилась. Как будто любовника пытаюсь выпроводить, когда муж случайно пришел раньше с работы.

Я знаю, кто пришел. И знаю, что она ничего не скажет Мише, но выпадать из образа не стоит даже перед домработницей.

Все тянется невыносимо долго, но происходит неимоверно быстро. Вадим закатывает глаза, но идет к окну. Секунда — он уже на улице. Я только успеваю повернуть ручку, как слышу позади голос:

— Лиза, не спится?

Оборачиваюсь, перед этим краем пледа кое-как постаравшись ликвидировать следы помады, и говорю:

— Доброе утро, Галина Алексеевна. Уснула в гостиной.

Бар открыт, и два бокала с каплями коньяка на дне. Черт и еще три раза черт! А еще мое разорванное платье лежит на лестнице. Срочно надо убрать.

— А Михаил Андреевич?..

— Уехал в Москву по делам, но приехал его сын.

— А-а-а, вон оно что, а я думаю, что за пиджак в коридоре лежит, — кивает Галина Алексеевна.

— Начните уборку с кухни, — прошу я.

— Хорошо.

Киваю и выхожу из гостиной. Галина Алексеевна идет за мной и скрывается в кухне. На лестнице подбираю платье, точнее то, что от него осталось, выдыхаю с облегчением. Это был тот еще адреналин.

Интересно, где Вадим? Нет-нет-нет, мне плевать. Мне же плевать? Однозначно — да.

Пусть сам думает, как попасть обратно в дом. А мне надо… Мне надо выбросить из головы сегодняшнюю ночь.

Ненавижу свою память!

Я как будто заново все проживаю. Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждую эмоцию. Помню взгляды, ощущения… И проклинаю свое тело за то, что оно реагирует на эти воспоминания.

— К черту все! — толкаю дверь в комнату и замираю на пороге.

Вадим с невозмутимым видом лежит на моей постели и, забросив руки за голову, пялится в потолок. И, стоит отметить, одежды на этом озабоченном придурке не прибавилось.

— Ты комнатой не ошибся? — начинаю закипать, хотя вступать в очередную перепалку нет ни сил, ни желания.

Швыряю платье в угол, но так и стою в дверях, ожидая ответа.

— Кто пришел? Я слышал женский голос.

— Домработница. Это все? Тогда вали отсюда.

— Как грубо, — с наигранной обидой отвечает Вадим, не отрываясь от лицезрения потолка.

Тру виски и мысленно стону. Он определенно решил меня сегодня добить. Плед сползает с плеч, и я нервно натягиваю его обратно.