Ты моя подруга с нефтехимического завода.Мы с тобою знакомы три с половиной года:Год гуляли, год в браке и полтора в разводе.Наши с тобой отношения пахнут нефтью.Ты была боевая подруга, моя сподвижница.Говорила, со мною совсем легко дышится,Мы дружили, и капала чёрная-чёрная жижицаИз цистерн на пол производственного отдела.И когда наш объект стал совсем авариен,Нам чёрные лужи под ноги налили,У нас здесь царила полная антисанитария,И ты отравилась, тебе промывали желудок.Потом уехала к морю с кем-то из стационара.Я ходил и всюду за нами закручивал краны,Но было уже бесполезно, это не помогало.Нефть была в кабинетах и коридорах.И вот под ногами движется месиво.И мы, как можем, бежим от профессии,Но
она уже всех давно перевесила.Нас тянет на глубину,Ты там меня не найдёшь,Я там тебя не найду.Там всё станет чёрным комком, а заводВыпьет его по глотку.
Спасибо
Она мне протянула «спасибо», но слово вырвалось из её рук,Коснулось стёртого ногами линолеумаИ разбилось на всякую букву, на всякий звук:Они стали горячими, словно капли расплавленного олова.Я стал шарить руками по полу,Сжёг все пальцы, пытаясь собрать потерянное,А она держала себя, как гору,И повторяла: «Не верю я, не верю я».Я вытащил капли линейкой из-под дивана,Я сделал всё, что мог, но этого оказалось мало.И вышло худшее из всех возможных слов.Когда она из моего дома ушла,Я стоял в лабиринте своей комнаты-душиИ на левой руке, словно недавно родившись и жадно дыша,Осталось слово её «спаси».
Море
Я шёл с волной в ногу.Звёзд на небе было так много,Что некоторые из них отрывались и падали в воду.А море из своих артерийИх выносило на берег,И, оказавшись на берегу, звёзды пели.Они были довольно тёплые,А некоторые даже обжигали ноги,Но волн порогиРазбивали их слова на слоги.В какой-то момент от их песен стало закладывать уши.Воздух стал удушливее,Жарче и суше.И тут я увидел тебя с ведром.Ты, закрывая рот и нос рукавом,Бегала тушить звёзды и говорила, что море приближается дном.Я помог тебе засыпать песком у звёзд загоревшиеся края.И когда перестала обжигать ноги земля,Снова почувствовал, как касается пальцев морская волна.Ты у меня спросила,Как я могу идти так равнодушно,Когда из-под ног воду ворует сушаИ становится душно.И в этот момент я подумал, что ты одна из звёзд, свалившихся внизС кучей искрИ брызг.И ты не даёшь гореть ни одной звезде,Чтобы на этой землеНе было подобной тебе.Ты возмущалась, почему я не отвечаю на твой вопрос,А я в песок вросИ забыл про собственный голос.Вдруг пошёл дождь, и ты начала светиться, как лампа,Когда капли тысячей ампулКоснулись твоей звёздной карты.Я понял, что моё предположение оказалось точным,Когда ты окончательно исчезла. Этой ночьюОбжился новой историей берег песочныйС морской водой.Пора возвращаться домой.Ведро хорошее, алюминиевое, я подумал и решил взять с собой.
Безымянное
В голове твоей рыжие, рыжие, рыжие, рыжие кошки.Они смеются, смеются, смеются, смеются и пляшут.Ты ходишь по кругу, им ищешь всего понемножку:Склянки, палки, чужие забытые письма.У тебя были любовники: первый, второй и самый последний.Они по утрам приносили тебе восхищённые взгляды.Они стояли под окнами, и электрические разрядыПронзали их, и они сплотились, лучшими стали друзьями.Красные розы, белые розы, тюльпаны, тюльпаны…Пропали тюльпаны, о, как ты любила тюльпаны…Но цветы оставляют только открытые раны.И тогда вокруг – помнишь, тогда? – голоса зазвучали.А ты всё металась от корабля до бала.Сорок лет ты металась от корабля до бала.И хищная города флора тебя многократно глотала.Жевала, жевала, жевала, но ты проживала.И всё, что осталось, ты носишь в поисках пищи,В поисках звона в ушах и здравого смысла.И когда голоса в твоей голове становится лучше слышно,Шансы что-то найти становятся много выше.Ты старая дева, тебе ни до кого нет дела.Ты старая дева, и до тебя нет дела.И хрен его знает, чего ты хотела.И длинное платье твоё летело. Летело, летело и пролетело.И все эти танцы, песни внутри и снаружиЗабирают тебя в хоровод быстрый, радостный, страшный.И всё это чудо несётся по городу и наступает в лужи:И рыжие кошки, и склянки, и палки, и письма, и голоса звучащие.
Безымянное
В Воронеже не осталось ни ворона, ни ножа,Я иду, подошвой считав тротуара скрижаль.Этот город мне брат, этот город мне враг,Этот город мне Мандельштам.Подожди. Я улицу эту не пробежал.Я касался земли, но теперь перестал.По Манежной, по Мира, столкнувши вокзалС пути своего, я упал.Я упал в гаражи,Что Воронеж? Одни гаражи.Я в них жил, я в них спал и дышал.В них я видел ржавые сны.Завяжи мне из улиц цветокДо того, как воронежский ветерМеня унесёт от земли.Подожди.Я здесь спал.Я вот здесь, в перекрестье бордюров и шпал,На скрипучем диване лежал.Вот я вижу: дорога, заборы, ворота,Доски, гвозди, газету на разворотеНосит по ветру, яма на повороте.А вот здесь и я.Меня ветер несёт, и я сжат, словно желчный пузырь.– Узнаю, узнаю…Скажет сосед.А ты удивишься и вскрикнешь:– Где? Покажи, покажи…Здесь я.И это моя газета.Это мои доски и гвозди,Ворота, заборы и яма.Это все здесь мои переулки.Это все здесь мои закоулки.И больше ничьи.Ведь я жил здесь, маленький мальчик,И по лужам пускал корабли.
Памяти трамваев
Трамвайный мост уходит на небо,Но мы возьмём сильнее влевоИ пойдём по воронежской улицеДальше искать старые рельсы,Ты только теплее оденься,Спрячься в кофту с карманами.Тут раньше была остановка.Словно слова под диктовку,В красный гремящий вагонШли люди, и заходили,И мы заходили за ними,Садились на жёсткие кресла.В твоей кофте, в левом кармане,Чёрные цифры на мятой бумаге.С две тысячи девятого годаМы ждали, и ждали, и ждали.Трамваи нас не забирали,И мы ушли с остановок.
Бомжи
Ты не спеши, ты нас не гони,Мы идём спать за те гаражи.Бомжи мы, бомжи.Ты камни свои побереги,Побереги кулаки.Нам бы воды.Мы тоже хотим тишины,И чтобы без этой возни.Но сам, что ли, окурки сложиВ наши карманыИли кульки –Под картонные наши крыши.Нам жизнь твою пережевать,Прожить –И за гаражи.Ты лучше во сне нас передуши,А иначе – съедим, не сняв чешуи.Не оставим костей, не оставим души.Мы мусорные ужи,И в нашей глушиНет ничего вкуснее души.
Зима
Ноябрьский дождь теньюУходит в пролог.Смотри. Снег крадёт землюИз-под наших ног.Белое месиво дырявит каблукТвоего сапога.От неба до замёрзших рук –Зима.Дорожные фонариОсвещают швы.От чёрной земли до чёрной земли –Только дыхание и сны.И пока ты дышишь,Я слышу, какСнег ложится на крышу,На белый чердак.А тебе снится сон:Там с моря дует муссон,Там другие дела,Там пыль и жара,Там приходит июнь босой.А над нами серая ходит мгла.Прячет в себя дома,Прячет в себя городаИ звучащие голоса.
Город
За годом год,За домом дом,Город живет.Наброском утроС холодной кухниПротянет рукиИ, спрятав снова,Задумав слово,Опустит ухо:Доброе утро.Вдох-выдох,Вход-выдох,Вход-выход.В кровеносной системеНас дни неделиЗапутали, мы не хотели.И вдруг авария,У города кровоизлияние,Отойдите, это вне сценария,Но нервы уже всё растрезвонили.В городской симфонииАгония.Тише, вотГороду в кровьВводят любовь:У города утро вновь.
